Записки Видока

Видок Эжен-Франсуа

— Я ничего не вижу! — в гневе бормотал Фигас.

— И я, — вторил ему Пьенуар. — Позовем Жакобюса.

— Подожди, не ошиблись ли мы?

— Очень может быть; вот другая комната и дверь.

— Отворим ее.

— Но вдруг там кто-нибудь есть?

— Тем хуже!

В ту минуту, когда они уже собирались отворить дверь к герцогине, Генрих, не помня себя, бросился на них с криком:

— Стойте, несчастные!

При его внезапном появлении Пьенуар и Фигас поспешили зарядить пистолеты.

— Не

стреляйте, господин герцог, — с усмешкой сказал Генрих, — вы разбудите свою жену и на этот раз, конечно, не сумеете объяснить ей причину вашего здесь присутствия!

— Как?.. Генрих! — пробормотал Пьенуар.

— Да, как видите! Я наконец-то все узнал! Вы вор! Но бриллиантов, которые вы ищете, здесь уже нет: господин Ренальд отвез их вчера в Париж.

— Здорово же мы обманулись, — сказал Фигас Пьенуару. — Славный урок.

— Бегите, — приказал им Генрих, — и благодарите бога, что я из уважения к герцогине не предаю вас в руки правосудия.

— Как, неужели вы решитесь донести на своего отца? — пробормотал Пьенуар, понемногу оправившись от смущения.

— Берегитесь произнести еще хоть один раз это слово! — вскрикнул Генрих. — Ступайте вон, или я позову людей, и вас арестуют!

Пьенуар хотел что-то возразить, но Генрих жестом показал ему, что объяснения излишни, и потому, поклявшись отомстить молодому человеку, он отправился вслед за Фигасом. В ту же минуту раздались два выстрела. «Жандармы!» — закричал Фигас, бросаясь к окну.

— Дом окружен, — сказал Генрих Пьенуару. — Бегите!

Пьенуар готов уже был скрыться за дверью, как вдруг в комнате появился Видок со своими агентами и преградил ему дорогу. В это же время герцогиня и Сесиль, испуганные и все в слезах, появились с противоположной стороны.

Все налицо

Начальник полицейской бригады объявил госпоже Ренальд, что они явились арестовать двух преступников, бежавших из Бреста два года тому назад.

— Вот этого я узнаю, — заметил Видок, показывая на Пьенуара.

Невозможно описать ужас герцогини, узнавшей в преступнике своего мужа! Бледная, испуганная, она готова была лишиться чувств.

— Вы ошибаетесь, сударь! — воскликнула она. — Это герцог де Кандас, мой муж!

— Извините, сударыня, но я глубоко убежден, что его настоящее имя — Жак Пьенуар.

— Это заблуждение дорого вам обойдется, — дерзко ответил последний.

— Увидим. Завтра же вы будете иметь очную ставку со свидетелями, которые узнают и вас, и Рабуина; он хотя и бежал, но я полагаю, что мы его быстро найдем.

— Вы с ума сошли! Я буду жаловаться, и вы лишитесь места, клянусь!

— Итак, вы утверждаете, что вы герцог де Кандас?

— Ваши сомнения оскорбительны.

— Тогда ответьте

на вопросы, которые я вам буду задавать. Отрицаете ли вы, что были вчера в кабаке «Черное солнце»?

— Мне кажется, что я волен ходить куда хочу для изучения нравов в некоторых парижских кварталах!

— Скажите лучше, что вы отправились в этот кабак, для того чтобы избавиться от тех, чьей нескромности опасались.

— Одно лишь любопытство привлекло меня в этот вертеп, и я только с целью защитить себя вынужден был поднять оружие.

— Да, сударь, — вмешалась герцогиня, — без моего мужа, случайно там оказавшегося, я бы погибла. Кроме того, узнав причину, по которой я очутилась в Сите, вы меня не осудите.

— Очевидно, сударь, — прибавил Пьенуар, — вы находитесь в страшном заблуждении; но успокойся, милая Лора, я жертва собственной неосторожности, и, когда я утверждаю, что я герцог де Кандас, всякий должен мне поверить.

Генрих молчал, но его взор, устремленный на Пьенуара, приводил того в страшное смущение. Герцогиня немного успокоилась, и уже госпожа Ренальд готова была выразить свое неудовольствие начальнику отряда полиции, когда Видок, обращаясь к Пьенуару, сказал:

— Только факты могут рассеять имеющиеся у меня сомнения.

— Поистине, сударь, вы испытываете мое терпение. К чему вы ведете?

— У того, кого я ищу, на правом плече есть клеймо в виде букв T.F. Если господин герцог потрудится показать мне свое, я не буду больше настаивать и удалюсь, принеся свои извинения.

Услышав это требование, Пьенуар пришел в ярость, но, призвав на помощь всю силу воли, он лишь вскрикнул:

— Как! Вы осмеливаетесь предлагать мне подобное унижение? Никогда!

— Берегитесь! — сказал полицейский. — Ваше сопротивление вынуждает нас прибегнуть к силе.

— Вы за это жестоко поплатитесь!

— Еще раз спрашиваю, — возразил Видок, — нужно ли мне употребить права, данные законом?

— Послушайте, — вмешалась в происходящее герцогиня, — эта сцена ужасна. Герцог де Кандас, докажите же этому человеку, что он ошибается. Все это меня убивает…

— Как, вы также против меня? — воскликнул Пьенуар.

— Поддержите меня, Генрих, и попросите вашего отца окончить эту странную мистификацию.

Молодой человек не мог произнести ни слова; он чувствовал, что бесчестье вот-вот обрушится на него и на герцогиню. Со своей стороны, Пьенуар понимал, что дальнейшее уклонение невозможно, но, решившись не выставлять перед всеми своего позора, он бросился на Видока и его агентов. Через несколько минут он был побежден, и, освободив от одежды упомянутое место, Видок нашел и торжественно показал две роковые буквы. Герцогиня вскрикнула, пораженная ужасом.