Записки ящикового еврея. Книга вторая: Ленинград. Физмех политехнического
Шрифт:
В пятой группе оказалось 28 человек. Вспомнить удалось не всех.
1) Богданова Таня
2) Викторова Света
3) Иванцевич Нат.
4) Неусыпина Таня
5) Смирнова Тамара
6) Сусси Инесса
7) Уфлянд Галя
8) Шевикова Лариса
9) Антонов
10) Богданов Толя
11) Бочваров Славик
12) Борисов
13) Горчаков Игорь
14) Гусев Валера
15) Гутман Юра
16) Дорош?
17) Збарский?
18) Емцов Дима
19) Пересыпкин
20) Рогозовский Олег
21) Саранчук Вова
22) Сейфутдинов
23) Семенов Лёша
24) Смотрицкий Лёня
25) Шелест Слава
26) Шейнкман
В группе было «каждой твари по паре». Около трети девочек (для физмхеха немало), около трети с привилегиями (рабочий стаж, солдат, посланец республики). Половина из провинции – общежитские. До финиша дошли не все.
Колхоз 1-2 курс. Горчаков, Сусси, Шелест, автор
Богданов, Горчаков, Семенов, Збарский, Рогозовский, Шейнкман собираются заниматься спортом. Каким?
Учеба на физмехе. Будни
Наверное, каждый переживал эйфорию, ощущение того, что достиг вершин, всё знает. Обычно это происходит после удачно сданного экзамена, окончания школы, вуза, получения значимого результата… Правда, вскоре наступает грустное отрезвление.
На первом курсе наша программа обучения мало чем отличалась от остальных факультетов Политеха. Больше математики и физики, меньше, но все равно много (для нас) начерталки и особенно нелюбимого черчения. Преподаватели черчения и химии (профессор Шишокин) считали физмеховцев слишком самоуверенными и любили нас «макать».
С физикой была катастрофа. Читал ее не Иоффе (его «ушли» с факультета в 1948), не Френкель (скончался в 1952 году) и не Сена (посаженый по доносу коллег как космополит за горнолыжный праздник), а Марк Абрамович Гуревич – кандидат наук, доцент кафедры теплофизики. Он был «хорошим мужиком», хотя некоторые, особенно девочки, его боялись. Хотя сам он иногда и увлекался на лекциях, но аудиторию, по крайней мере меня, увлечь не мог. Кроме всего, он не мог в лекциях пользоваться интегральным и даже дифференциальным исчислением – изложение математики велось неторопливо, хотели соответствовать университетскому курсу. Еще хуже было на упражнениях – задачи нужно было решать, не используя интегралов. К таким выкрутасам после «физтеховских» поступлений я был готов и поэтому ходил у Марка Абрамовича какое-то время «в авторитете» (он вел в нашей группе и упражнения).
«Так называемые «строгие» доказательства и определения гораздо более сложны, чем интуитивный подход к производным и интегралам. В результате математические идеи, необходимые для понимания физики, доходят до школьников слишком поздно. Это всё равно, что подавать соль и перец не к обеду, а позже – к чаю» писал Зельдович. Согласен был с ним и Сахаров.
Создатели института и Иоффе заботились о том, чтобы на физмехе читали профессора, способные развить интерес к математике. Конечно, «классики» предпочитали университет, но до тридцатых годов была практика
С момента создания Политехника кафедру высшей математики возглавлял до 1935 г. профессор, членкор с 1924 г. Ив. Ив. Иванов. В 1926 году на кафедру пришел профессор Ник. Макс. Гюнтер (членкор с 1922). Знаменитый «Сборник задач по высшей математике» под его редакций, выдержавший 13 изданий в течение 50 лет был издан на кафедре еще до его прихода – здесь работала часть авторов сборника. На кафедре Гюнтер встретил коллегу по университету Ивана Матвеевича ВиноградоваК40, работавшего здесь с 1920 года.
Политехник делился, потом снова собирался. Ставшего академиком Виноградова на физмех не пускали – он заведовал кафедрой у металлургов.
С 1935 года, когда Политехник вновь «собрали», заведующим объединенной кафедры стал выдающийся математик, академик С.Н. БернштейнК40. Он пришел на физмех в 1933 году – его, академика, выгнали из Харьковского университета и созданного им Института математики за неприятие диалектического материализма в качестве основного метода математики. То же позволил себе Я.И. Френкель на физмехе, однако последствия были мягче.
Н.М. Гюнтер (1871-1941)
С.Н. руководил кафедрой (которая с момента объединения была на физмехе) до 1941 года. Это время было расцветом кафедры.
На кафедре, кроме Бернштейна, Гюнтера и Иванова, работал с 1922 года Р.О. Кузьмин, позже пришли С.И. Амосов. Н.Г. ГернетК41, М.Л. Франк. «Одержимые наукой, они создавали вокруг себя атмосферу творчества и взаимопонимания».
Р.О. Кузьмин заведовал кафедрой с 1945 по 1949 год, Сергей Иванович Амосов – с 1949 по 1951.
С.И. Амосов (1891-1969)
Амосов был колоритной личностью. Сняли его, возможно, за веру – он открыто праздновал Пасху и Рождество. В «холодную осень 53», когда уголовники после амнистии наводнили Ленинград, он продемонстрировал воспитание старой школы. В трамвае кто-то из вышедших на свободу урок материл женщину интеллигентного вида. Амосов заступился. Тот обернулся к нему: «А ты, дед, молчи в тряпочку, щас в пол вобью» и натянул ему кепку на глаза. В ответ получил прямой в челюсть. И лег на тот пол, куда обещал вбить оппонента. Дед еще до революции был чемпионом Петербурга по боксу.
Амосов являлся страстным футбольным болельщиком (уж не помню, «Адмиралтейца» или «Зенита»). Эту страсть он разделял со своим молодым другом, профессором Д.С. Горшковым.
Дмитрий Сергеевич работал на кафедре с 1945 года. На войне получил тяжелое ранение в обе ноги. Одна нога осталась несгибающейся. После защиты кандидатской в 1954 году, номинированной на защите как докторская, стал заведующим самой большой в Союзе кафедры высшей математики в Политехнике. До него два года кафедрой руководил Г.И. Джанелидзе.