Записки. Том I. Северо-Западный фронт и Кавказ (1914 - 1916)

Палицын Федор Федорович

15-го июня

Вчера генерал-квартирмейстер {111} просил меня просмотреть черновик приказания главнокомандующего о том, что Ивангород должен рассматриваться не как крепость, а лишь как укрепленная позиция, и если 4-ая армия вынуждена будет отойти, то, увезя ценное и взорвав важное, оставить Ивангород. Я не внес поправок, не все ли равно, как это изложить. Но с фактом согласиться не могу. Ивангород не крепость, однако он сильно укреплен, в нем запасов для 40 тысяч на 3 месяца, и мне представляется, что в нашем положении он может оказать громадную помощь, стоящую трех дивизий.

111

…генерал-квартирмейстер… – имеется в виду генерал-квартирмейстер штаба Северо-Западного фронта генерал-майор М. Д. Бонч-Бруевич, занимавший эту должность с сентября 1914 по апрель 1915.

Кроме

того, приняв решение его очистить, обстоятельства борьбы могут сложиться так, что его придется оборонять. Такое решение скрыть нельзя ни от войск, ни от тех, которые будут ее защищать и ход действий может от этого пострадать.

В 6-ом часу зашел к главнокомандующему и выразил ему свое мнение, но он крепко стоит на своем. Надо выделить гарнизоны в Новогеоргиевск, Ковно; о Гродно он не говорил, а Ивангород составит по его расчету около 10 дивизий. Да, около этого и будет. В данном вопросе я не вижу разницы по существу между Новогеоргиевском и Ивангородом. Правда, первый по штату крепость, второй – импровизированная крепость. Но разве история нас не научила, что именно в таких крепостях и оборона самостоятельная.

Убедить мне М.В. не удалось. Пусть М.В. сердится на меня, но я все-таки всучу ему и письменный доклад.

До сих пор мы все считали, что Ивангород будет держаться. Шварц над ним работал. Придется самому поближе ознакомиться с вопросом, чтобы переубедить Мих. Вас.

Возможно, что решение это сложилось у него под влиянием очень тяжелых общих условий. С 11-VI к нам пришла 3-я армия с группой генерала Олохова {112} в условиях тяжелых.

Управление Юго-Западного фронта, выражаясь мягко, поступает недобросовестно. Что могут они вытягивают, под сурдинку, из состава войск и из состава Бреста, пользуясь переходным положением. От генерала Лайминга {113} скрывают его переход в Северо-Западный фронт и, пользуясь переходным временем, убирают, что могут в Киев.

112

Олохов Владимир Аполлонович (1857–1919), генерал от инфантерии (1915). С 30.5.1912 – генерал-майор, начальник 1-й гвардейской пехотной дивизии, с которой вступил в войну; с 28.12.1914 – командир 23-го армейского корпуса; с 14.07.1915 – возглавил армейскую группу в составе 29-го, 23-го, 2-го и 5-го Кавказских армейских и 4-го конного. В конце июня 1915 группа была преобразована в 13-ю армию. С 25.8.1915 – командир гвардейского корпуса, с 8.12.1915 – командир 2-го гвардейского корпуса. С 27.6.1916 – член Александровского комитета о раненых. В 1918 1919 – сотрудник военной секции ЕГАФ (Главархива).

113

Лайминг Владимир Александрович (1854–1920), генерал от артиллерии (1914). С 19.11.1913 по ноябрь 1915 – комендант Брест-Литовской крепости; с ноября 1915 – командир Запасного крепостного артиллерийского полка. С 1918 – в Красной армии, скончался от болезни.

Я считаю наше положение очень серьезным, не столько благодаря нашим врагам, сколько со стороны нашего внутреннего неустройства. Если оглядеться, то ведь вся творческая часть в общем и в частностях, в Михаиле Васильевиче. Он все поглотил своею работою и важное и мелочи. Прямо таки поразительно, то количество совершенно готовых распоряжений, указаний и т. п., которые от него исходят.

Штаб их переписывает. Начальника штаба нет. Его работа касается письменной части и выражается в посылке бумажек Алексееву. У Гулевича есть время кататься, уезжать, спать и хорошо обедать у Данилова. Он процветает и пышет здоровьем. Война оказалась курортом. Алексеев сохнет и скоро будет болеть.

Это положение ненормальное. Алексеев тяготится, жалуется мне иногда на это, но ничего не предпринимает. Я постоянно говорю ему, что такая работа продолжаться не может. Теперь, когда противник тоже бездействует, это ничего, а когда это изменится, все может развалиться.

В решениях у М.В. при такой постановке работы естественно развивается полный абсолютизм. Это хорошо, если оно охватывает только главное и он может спокойно обсудить, взвесить и решить. Но этого он не может, ибо он задавлен мелочами и работать над главным так, как нужно, не может. И сам он в этом признается. Материал, который ему дают для решения, не высокосортный. Например, разведка. Она была раньше плохо обставлена и теперь только налаживается. Побочные условия – свыше и кое-какие снизу вносят неуверенность и раздражение. Армейские управления, в сущности, делают, что хотят. Следить за ними М.В. не может, а изредка посылаемые наставления в свою очередь раздражают армейских помпадуров. Им нужны приказы, а всякое наставление общего характера они переделают по-своему. Многое можно было бы сказать по поводу того, что управление идет ненормально потому, что оно сорганизовалось в своей работе ненормально.

Наше управление в это втянулось и этого не замечает. Оно работает по времени много, но перемалывает в своей работе

негодный оперативный материал, не замечая, что выходит не мука. В этом винить я никого не могу, в особенности генерал-квартирмейстера; работу остальных достаточно хорошо не знаю. Но происходит это от того, что самый верх скомпонован неестественно. Перегруженный главнокомандующий, свободный начальник штаба. В нормальном управлении никто не должен быть перегружен, но естественнее перегружение начальника штаба, и свободный от мелочей главнокомандующий.

С М.В. работаю давно. Разногласий у нас никогда не бывало ни в принципиальных, ни в прикладных частях нашего дела, а теперь вижу некоторое расхождение в применении многих принципиальных вопросов. Под давлением свыше и обстоятельствах извне, замечаю нарушение равновесия и в вопросах практических. Ведь в области практической слово «нужно» пустой звук. В области моральной – другое дело. Приписываю это тому, что на нем лежит работа, превышающая силы двух сильных людей, а он один; ну и не вытягивает. Это закон природы.

Думаю, что М.В. сам это чувствует, но ничего не может сделать, чтобы спихнуть с себя тормозы, которые мешают ему делать главное. Я думал, что могу ему помочь и не только ему, но и оперативному штабу. Напрасная надежда. И тут и там польза была столь ничтожная, что говорить о ней не приходится. От помощи канцелярии (генерал-квартирмейстерской части) отказался после некоторых попыток, ибо в результате вмешательства постороннего только вред. Если некоторые вопросы двинулись, то далеко не так и не в таких решениях, как это представлялось целесообразным. Они двинулись по своему, как думали и желали канцелярии – т. е. лица, работающие на низших ступенях.

Генерал-квартирмейстер работает очень много, усидчиво, но к его работе пристегнулось то, что должен делать другой. Он цепко держит расползающееся дело; это большая его заслуга, но в вопросах оперативных он может работать мало, ибо все у главнокомандующего. И выйти из этого положения почти невозможно. В работе коллективной поглощение всего одним – уничтожает коллективность работ.

В работе главнокомандующего, как общего управления – два устоя. Начальник штаба. Начальник снабжений. Две равно действующие. А их в сущности нет. Данилов еще работает самостоятельно, как – это другой вопрос. Его работы не знаю. Пока не очень жалуются. Другого же устоя нет, и М.В. своим могучим плечом приходится подпирать его и нести свое собственное дело. Кто же виноват? Думаю сам М.В. Без вины, но виноват.

Делать в роли главнокомандующего то, что делал в роли начальника штаба у Иванова {114} – нельзя. Иное положение, иная сфера. Если бы М.B. был здесь начальником штаба, а главнокомандующим был бы посредственный, честный, но очень порядочный человек – было бы лучше. Без начальника штаба с этим делом не справиться.

16-го июня

Два дня (14, 15) я пробыл в Ивангороде. Осмотрел весь обвод, за исключением северного участка Бржезины, куда не попал; было поздно и автомобиль загруз. До 12-го июня Ивангород считали крепостью, с 12-го это укрепленная позиция. Поехал я в Иван-город не по приказу, а по приглашению главнокомандующего. Хотите, поезжайте. Собственно я шел к нему с просьбой поехать туда, когда 13-го во второй раз говорил с М.В. об Ивангороде, убеждая его не отдавать указания, что Ивангород не крепость, во второй раз прося его по крайней мере держать это в строжайшем секрете и говорить и делать все, чтобы думали, что Ивангород будет защищаться до последний крайности. Но 12-го директива была подписана, а 14-го получена. Я предупредил Шварца, чтобы эту бумагу он никому не показывал, соображение подготовил бы сам, ибо все секреты у нас делаются достоянием общим и врага. Шварц подтвердил мне это примером: в день, в котором было решено оставить Островец 4-го июня [35] , а указано было оставить 9-го, генерал Мазуров {115} был в Островце, и ему прямо сказал управляющий заводами, что мы оставим Островец 9-го. Кроме того, было распоряжение о секвестре машин и стали, когда Мазуров туда приехал, ему сказали, для чего он приехал.

114

…что делал в роли начальника штаба у Иванова… – имеется в виду служба М.В. Алексеева с 19.07.1914 по 22.03.1915 начальником штаба Юго-Западного фронта.

35

4-го было написано приказание. – Примеч. Ф. Палицына.

115

Мазуров Николай Николаевич (1860–1918), генерал-майор. 10.12.1912 по 27.11.1914 – полковник, командир 19-го драгунского Архангелогородского полка; в 08.08.1914 как старший в чине офицер сменил отстраненного командующим 1-й армией Ренненкампфом генерала Н.А. Орановского в должности начальника 1-ой отдельной кавалерийской бригады. С 27.11.1914 – в резерве чинов при штабе Двинского в/о до расформирования армии. Погиб во время красного террора.