Записки

Мюлькиянц Александр Вазгенович

— Заходите, все уже закончено — сказал я.

— А что это у вас такое красивое на столе?

— Это перчатки.

— Обычные перчатки?

— Нет, не совсем, они — противо-гриппозные.

— А где их можно приобрести?

— Их выдают… в нашем медпункте.

— Всем?

— Всем, без исключения, причем по указанию директора в обязательном порядке.

— А почему же нас не известили?

— Я не знаю.

— А когда их можно получить?

— Хоть сейчас; причем говорят, что сегодня последний день выдачи.

— А можно я возьму пару показать нашим в лаборатории?

— Пожалуйста, только с возвратом.

Мы, желая подшутить над одуванчиками, стихийно, без злого

умысла, были вовлечены в игру, а теперь хотелось уже довести ее до конца. Лидером нашего детского розыгрыша стала, как всегда, Ася Шепелева, дружившая с девушками и часто навещавшая их лабораторию. Она, под предлогом того, что ей вчера не хватило перчаток, вызвалась идти вместе с ними к врачам. Мы ее с удовольствием делегировали, так как нам нужен был живой свидетель спектакля в медпункте, а главное — хороший рассказчик. Продолжая заражать друг друга идеей, мы тщательно дорабатывали упущенные детали серьезной операции; чтобы еще больше подогреть соседей и ускорить их экскурсию, мы тут же организовали из комнаты парткома в лабораторию фиктивный звонок по внутреннему телефону, якобы из секретариата директора.

И вот, наконец, долгожданный караван, состоящий из пяти щупленьких одуванчиков, в сопровождении нашего конвоя, чинно потянулся к проходной завода.

Проходят мучительные первые тридцать минут… затем час… полтора… И только через два часа появляется бледная, взмыленная Шепелева.

— Александр Вазгенович! Мы явно переиграли, я больше никогда не буду принимать участие в такой растянутой авантюре.

— Анастасия Ивановна! Успокойтесь! Расскажите пожалуйста все как было по порядку и желательно в лицах, иначе мы вас просто лишим прогрессивки.

Ася сосредоточилась и скупо улыбнувшись, начала рассказ:

— Приходим мы, значит, в медпункт, а там — дурдом, причем в полном смысле этого слова. Очередь в коридоре, как в майские дни за водкой в нашем гастрономе, и, самое главное, что тот же контингент: весельчак Владик Гомулка в первых рядах ползает по головам, затем весь наш заводской духовой оркестр в полном составе, представив какую-то справку из профкома, пытается прорваться вне очереди. Для пенсионеров и ветеранов революции — отдельная очередь. И главное — все беспрерывно кашляют и чихают друг в друга. Интересно, зачем мне все это надо? Тем более, что прививка у меня уже подмышкой. Я уж было подумала об обратном ходе, но побоялась, что вы меня неправильно поймете. Простояв ровно час, нам наконец удалось вырваться из этой невыносимой гриппозной ауры.

Запустили нас в медпункт всех шестерых. Внутри было чуть поспокойнее, но то же такой стационарчик психушки в отличие от приемного отделения; инъекция видно успокоила самых рьяных. Сидит, как всегда уравновешенная, врач наш, Картошкина. Абсолютно замученные беспрерывным двухдневным потоком, две сестры работают шприцами. Старшая, заметив нас, тут же отреагировала:

— Я же вас всех вчера проколола, по второму разу что ли решили?

Тут выползла вперед раскрасневшаяся наша Маргариточка и пролепетала:

— Нет, вы знаете, мы сегодня пришли за противогриппозными перчатками.

— Чего? За какими это еще противогриппозными перчатками?

— Белыми такими, знаете, тонкими.

— Вы совсем обалдели что ли? Мы здесь с уколами никак разобраться не можем.

— А нам сказали, что по приказу директора в медпункте выдают всем и что сегодня последний день.

— Голубушки мои! Откуда у вас такая идиотская информация?

Добропорядочные одуванчики, по-видимому, не захотев нас компрометировать, свалили все на профком.

— Сейчас будем звонить; Тамара, набери, пожалуйста, номер Маврина.

— Алло, профком? Петр Сергеевич! Медпункт беспокоит. Здесь лаборатория № 113

повторно пришла полным составом, требуют какие-то противогриппозные перчатки, якобы профком в курсе. Я не знаю. Нет, боюсь, что по телефону мы не решим, очень уж они настойчивы. Зайдите, пожалуйста, хотя бы на минуту.

Председатель примчалась в медпункт из профкома, как взмыленный арабский скакун с ипподрома.

— Что здесь происходит? Врачи наши буквально на ушах стоят, а вы еще их отрываете от работы, не говоря уже обо мне. Вы переиначили весь приказ директора на свой лад: на время эпидемии воздержаться от рукопожатий, но ни о каких противогриппозных перчатках даже вскользь не упоминается. Это плод вашей необузданной фантазии.

Маргариточка, не теряя надежды на получение перчаток, и решив как-то смягчить переговоры с профсоюзами, воскликнула:

— А может это касается только каких-то отдельных подразделений, как например, наша лаборатория или… эстеты?

— У меня к вам убедительная просьба — отправляйтесь немедленно на свои рабочие места и пожалуйста не отвлекайте больше наших медиков!..

При этом он весьма подозрительно посмотрел на меня. Я тут же ускользнула, а одуванчики остались там что-то еще уточнять…

Дня через три мы встретились с председателем профкома на оперативке у директора и он мне мельком шепнул на ухо:

—Ну ты даешь, Александр Вазгенович!

— Не пойму о чем вы, Петр Сергеевич!

— Не притворяйся! Узнаю ювелирную работу раввина Рабиновича!

Прошло ровно пять лет со дня моего поступления на работу в почтовый ящик. Строительство заводского административного корпуса, с опозданием, но было завершено. Причем, удивительно, что проекты интерьеров всех помещений, выполненные нашим отделом, были осуществлены в натуре. За дизайнерами оставался авторский надзор и небольшие коррективы… И на этом все! Кончилась, к сожалению, творческая работа в нашем милом почтовом ящике! Работа по интерьерам и реконструкции старых заводских цехов, которой нас загрузили, не представляла лично для меня особого интереса. Я затосковал по творческой работе, а если быть еще чуть откровенней, то мне просто необходимы были дополнительные средства для выплаты небольшого долга за кооператив на Беговой улице, куда мы благополучно переехали в 1970 году. И работа подвернулась: на помощь пришли такие организации как «Внешторгреклама» и «Мосгоргеотрест».

Именно в семидесятые годы очень много «халтуры», то есть левой работы, делал я для «Мосгоргеотреста», это и интерьеры актового зала, вестибюля и оформление кабинета гражданской обороны и многое другое. Жили мы тогда, пока еще вдвоем, в кооперативной кирпичной башне на Беговой, прямо у Ипподрома. А почему пока, потому что мы тогда ждали ребенка. Ноябрь 1972 года. Квартира забита десятью большущими подрамниками, оформляемыми мною, под чутким руководством и непосредственным участием моей жены, Наталии. С гражданской обороной все двигалось по плану, а вот с интерьерами актового зала возникла небольшая проблема. Дело в том, что три стены зала были уже декорированы строго в соответствии с проектом. Декоративные элементы задника сцены так же были закончены. А вот окончательное завершение интерьера тормозил Ленин. Мне необходим был рисунок вождя в профиль, или в фас, ориентировочно размером полтора метра на полтора. Был такой стилизованный рисунок, именно в профиль и нужного размера, выполненный в 1967 году на толщенной фанере, но он, к сожалению, уже украшал сцену нашего заводского актового зала. Ценою невероятных усилий мне удалось убедить руководство и партийную организацию предприятия, что рисунок безнадежно устарел и его необходимо срочно заменить на более современный гипсовый бюст, стоящий на постаменте.