Заповедник людей
Шрифт:
– Такова жизнь,- опускает взгляд Антон, а в глазах появляется злость.- Большие деньги – большая власть.
– К счастью не у кого сейчас нет денег,- произносит Виктор, с усилием двигая вёслами.
– Будут,- хмыкает Антон.- Когда-нибудь всё вернётся на прежние места.
– Не вернётся, уверенно произносит Виктор.- Деньги, конечно, будут, но они станут эквивалентом труда, а не наживы.
– Каким образом?- в глазах Антона неприкрытый скепсис.
– Будет запрет на любые виды процентов, из денег нельзя будет делать деньги.
– Ростовщиков на кол, как в древнерусские времена!-
– А ведь это идея,- Виктор с уважением глянул на парня.
– Ты чего?- внезапно пугается Антон.- Я шучу!
– А я нет,- и непонятно, серьёзно говорит Виктор или нет.
– Шутишь,- хохотнул Антон.
– На кол, конечно, сажать не будем … акулам, на прокорм отдадим.
– Понятно … шутишь,- улыбается парень.
– Тебе что, ростовщиков жалко?- в упор спрашивает Виктор.
– Нет, но представь, банк даёт деньги. Он что, не имеет права за это получать свои проценты?
– Он должен единоразово получить лишь за выполненную работу и не более того.
– Тогда он не будет давать взаймы.
– И ладно.
– Но ведь это неправильно! Может эти деньги могут спасти чью-то жизнь.
– Так дай без процентов,- улыбается Виктор.
– Западло, вот так просто и ничего с этого не иметь,- заявляет Антон.- Мне кажется, должны быть разумные проценты.
– Разумных процентов не бывает, это обыкновенная нажива со всеми вытекающими из этого последствиями. И всё покатится как прежде, возникнет дикий перекос в распределении благ. Вновь производитель окажется в жо..е, а предприимчивый делец на его шее.
– Вообще, я некоторым образом согласен с тобой, но мне кажется, это утопия,- осторожно произносит Антон.
– Если быть наивными и жадными, то утопия,- кивает Виктор.
Антон замыкается в себе, что-то думает, верно, под черепной коробкой извилины становятся дыбом от невероятных умозаключений непонятного человека, который когда-то спас его, от своры одичавши собак. А ведь Антон даже спасибо ему не сказал, как-то сразу в штыки воспринял. Но может он действительно тот, за которым стоит идти? Антон вздыхает, вспоминает, что дал ему присягу и неожиданно понимает, это не просто слова, закончилось лицемерие и ложь, он пойдёт за этим человеком, даже если тот поведёт всех в свою утопию. Но вдруг он прав и найдёт путь в ту страну?
– Хватит лоб морщить, меняемся, уже мышцы занемели,- слышится насмешливый голос Виктора и опускает его на грешную землю.
Антон пересаживается, хмурится, умело опускает вёсла в воду:- Я присягнул тебе на верность, но скорее всего под давлением товарищей, а вот сейчас понял, пойду за тобой до конца.
– Спасибо,- серьёзно говорит Виктор,- но тяжело тебе будет со мной.
– Это мои проблемы,- с упрямством заявляет Антон,- я для себя всё решил.
Зыбкую, в светлом небе, Луну сдувает за горизонт, а Солнце уверенно перебирается на небосвод и щедро пускает тёплые лучи, согревая продрогшую за ночь землю и людей.
Антон скидывает куртку, на его разогретом молодом теле перекатываются сильные мышцы, он без труда взмахивает вёслами и с радостью налегает на них, словно не знает, как распорядиться своей силой. Раны от укусов одичавших собак срослись, и шрамы на их местах странным образом украшают
Эта девушка своеобразная, независимая, гордая и достаточно приземлённая. В ней нет места для воображения и фантазии, её ум расчётлив, она в меру эгоистична, но главная её черта – готовность на самопожертвование ради неких возвышенных идей. Яна чётко определила в Антоне родственную душу и в силу характера не стала скрывать своего влечения к нему. Антон с интересом отнёсся к её вниманию, но не бросился на неё как изголодавшийся молодой лев, а с невероятной тактичностью поддержал её чувства, предпочитая здоровые отношения мимолётному шквалу эмоций.
– Наш старый лагерь,- с ностальгией произносит Виктор, подносит к глазам бинокль. На берегу виднеется свежий след от костра, а у ближайшего дерева срезаны все нижние ветки.- Кто-то здесь есть или был, может даже люди Идара,- замечает он.
– Подойдём?- Антон вёслами притормаживает ход лодки.
– Обязательно. Но только зайдём за мыс, там есть небольшое укрытие, а тут мы как на ладони,- Виктор внимательно осматривает знакомый берег, душу кольнули воспоминания, ведь именно здесь он спасся с Ниной. Затем сообща боролись за жизнь, голодали, мёрзли, потом как-то наладили быт, но самое главное - полюбили друг друга. А вот сейчас знакомые места несут скрытую угрозу.
Лодка втискивается вглубь погибающего от морской воды кустарника, тыкается о шершавое дно, проскрипев толстой резиной по неровностям, наползает на берег и вязнет в мешанине из колючих веток и мёртвых листьев.
Антон быстро выпрыгивает и привязывает лодку к корявому корню:- Местечко, я тебе скажу,- оглядывается он.
– Мрачноватое, согласен, но нас в нём непросто найти.
Виктор, стараясь не ломать сухие ветки, уверенно протиснулся в самую глубь кустарника, а за ним, сжимая в руках копья, двинулся Антон. Очень скоро они выходят из зарослей к провалу в земле.
– Что за пещера?- удивляется Антон.
– Она недавно образовалась. Видно морская вода проникла в подземную полость и свод рухнул.
– Занятно. Посмотреть бы её,- с жадностью заядлого спелеолога изрекает Антон.
– Потом,- усмехается Виктор.- Левее сворачивай, там есть проход между скалами.
– Запах какой-то,- напрягается Антон, крутит шеей и с неудовольствием морщится.
– Издох кто-то, надо сходить, глянуть что это,- Виктор тоже ощущает слабое зловоние, волнами доносящееся издалека.
Они выходят в редкий лесок, заваленный каменными глыбами. В своё время здесь был проложен маршрут для спелеологических групп и экспедиций, тропа всё также чётко виднеется на земле. По ней не раз и Виктор с Ниной ходил к соседней бухточке. Там, на склонах крутых холмов, растёт тёрн. Его выкапывали, и Нина высаживала на своём поле, в надежде как-то окультурить и облагородить.
За нагромождением из камней тучами взметнулись зудящие мухи, смрад безжалостно проникает в лёгкие, сбивает дыхание. Виктор копьём раздвигает ветки и в ужасе отпрянул, на камне привязан труп женщины, в руки вбиты железные колья, груди срезаны, а по всему телу виднеются следы от многочисленных увечий.