Заповедник Сказок 2015(Том 5)
Шрифт:
— Отче мой! Еже веси на небеси! Ну чего?! Пусть светится имя! Я больше не буду! Выпустите меня отсюда! Во имя Отца и Сына, аминь!
И дикая молитва помогла — в сажевой тьме Сопля увидел маленький квадратик живого цвета! Он пошёл к нему, расталкивая какие-то осыпающиеся шершавые столбы. А тьма наливалась силой, высасывала реальность, уже и руки стали как стеклянные — кости видно. Того и гляди — растворится. Но — нет. Успел. Успел, чтоб ему сдохнуть! Протиснулся сквозь радужное окошко! А тьма шипнула бессильно да и сгинула. И он смеялся, смеялся до икоты, и катался по холодному фаянсовому полу. А потом кто-то невидимый опустил на него сверху
Огородник с острова Басаноту
И тогда поссорилось Море с Яквой Поедателем Ветра. Яква разгневался и плюнул в Море. И тогда Море закипело. Рыбы и придонные твари сварились и возопили от боли. Небо наполнилось огнём от их криков. Заплакал Яква сделанному и вырвал себе глаза и бросил в Море. И сделались они Островами. Всех людей, уцелевших от гнева, посадил он на них. И содрал с Неба ночь, и соткал из неё Тьму. И окружил Тьмой острова.
Так наш Мир лежит внутри круга Тьмы. А снаружи круга лежит Аверс. Там нет солнца и вида и жизни. Только духи умерших.
У меня на лбу синяя полоса. Хелфер нарисовал за то, что я в пять лет загарпунил ската. Сейчас мне десять. Среди одногодков я был самый лучший Ловец, и меня даже стали пускать к Костру Шуфу. Пока не свалял дурака.
Началось всё со старого Огородника Хро. Он помер в полдень, после дождя. Я конопатил лодку на берегу и краем глаза видел его потешную шляпу. Она плавала между кустами смородины, как черепаха. Потом Хро кинул мотыгу, уселся на лавку, потянулся к деревяшке, которая у него взамен правой ноги, култыхнулся вперёд да и помер.
Вечером его положили в лодку. В правую руку дали горсть земли, в левую — флягу воды. Потом Шуфу и Хелфер сели в свои лодки, взяли Хро на буксир и погребли в сторону Тьмы. Все мы стояли и смотрели. Хоть Огородники в любой деревне завсегда первые дурачки, Хро было жаль. Он ведь Огородником стал уже в старости — в тридцать пять шипохвост оттяпал ему ногу, а до того, говорят, всем Ловцам Ловец был.
Перед отплытием Шуфу позвал помощника Хро, напялил ему на голову шляпу и сказал:
— Перед лицом ветра Олэ и Яквы-Поедателя: теперь ты, Пат, наш Огородник.
И Пат поклонился, взял мотыгу и пошёл на огород. Пат — самый настоящий Огородник. Лишился правой руки в шесть лет, да и ума ему Яква в голову немного вдунул.
Следующим утром нас собрал Кан. Мы расселись по лодкам и вышли на Ловлю. Утро выдалось облачное. Распустили паруса и пошли спокойно по ветру. Кан сунул в воду слухарь из рыбьего пузыря, прижался к нему ухом и знай показывает куда править. Не прошло и часа, как услышал он косяк краснух. Не ахти, конечно, да уже неделю животы подвело. Похватали мы остроги, смотрим в воду. И надо же было Кану слухарь уронить! Пузырь засвистал, зашипел, по волнам запрыгал. Краснухи — твари битые, сразу на глубину ушли. Стали все рядиться — что дальше делать? Умом — надо домой идти,
— Ловля.
Ну и ладно. К часу Медузы — ничего. К часу Ската — пусто. К часу Акулы я подхватил рукой осьминожку и прилепил Орлю на плешь. Вот и вся добыча. На Кане лица нет, ловцы скоро ныть начнут. И тут я увидел слюга!
Понятно, что не самого слюга — он глубоко шёл. Пузырьки такие мелкие. Ложатся себе на воду ровной стёжкой. Я Орля в печёнку ткнул:
— Гля!
— Чего те надо?
— Тихо ты. Слюг.
Кан как увидел — сразу ожил. Достал самый тяжёлый гарпун, выбрал трос, изготовился. Ловцы надели камышовые хваталки, трос взяли эдак нежно. Я тоже потянулся, но Кан мне кивнул головой на второй гарпун. Схватил я его, сердце колотится — сейчас слюга возьмём! Это ж месяц в Море можно не ходить. Во-первых — мяса целая гора. Потом — из костей самые лучшие гарпуны получаются. И ещё жир у него целебный. И шкура очень подходящая. На лодках никто не дышал. Кан ноги расставил пошире, гарпун над головой занёс, прогнулся, замер, хекнул и бросил его прямо на локоть впереди дорожки. Минуту ничего не было, а потом стали всплывать на воду чёрные, масляные пузыри.
Есть! Ловцы трос ухватили. Под лодками прошла тень, слюг выпрыгнул. Ну и здоровый, я вам скажу! И давай он нас мотать! То нырнёт на глубину, то выскочит и зубами клацнет. Одурел от боли и пошёл к берегу, только брови держи, чтоб не сдуло! Все мы голосили, кто во что горазд. Громче всех орал плешивый Орль, аж сопля из носа вылезла от усердия. Только вижу я — ловцы трос удержать не могут. У иных руки в крови, а кто уж выпустил.
— Кан! — Кричу. — Надо второй гарпун!
— Нет! — Орёт. — Рано! Всем держать!
Чуть зубами не вцепились.
— Кан!
— Рано!
— Уйдёт!
— Заткнись!
Тут я вспомнил, как от нас из-за Кана краснуха ушла. Ещё не хватало, чтобы мой слюг ушёл. Вскочил я, занёс гарпун и бросил по курсу. Попал, между прочим. Только метил в голову, а попал, кажись, в хвост. Потому что слюг, скотина, развернул от берега и дал ходу к Тьме. Как мы его осаживали! Я чуть мизинца не лишился, да все зря. За тысячу локтей от Тьмы пришлось его отпустить. Слюг только хвостом стукнул да во Тьму и уплыл. Духам предков на обед. Или Якве, коль он кроме ветра чего-нибудь ест. А мы остались без обеда. Так я свалял дурака.
Из лодки выбрался последним. Всё племя собралось, Шуфу пришёл и Хелфер. Кан на меня рукой махнул и крикнул:
— Из-за него, такого-сякого, слюга упустили!
Женщины, понятно, в рёв ударились.
— Стереть у него полоску со лба! Сосунок ещё на Ловлю ходить!
— Прогнать, сына крабьего! Пусть его краснобородые кормят!
— Кто ему гарпун доверил, а?
Срамно сказать — чуть меня до слёз не довели. Но тут Хелфер вперёд вышел. Положил мне руку на голову и говорит:
— Гарпун ему дал я. А ты, Орль, учился сети вязать, когда он первого ската убил.
— Верно!
— Нос-то! Нос вытри!
— А кто слюга выследил? Кто, я спрашиваю?
— Знамо дело — Слай!
Хелфер велел рассказать, как всё было. Кан рассказал.
— Слай, ты зачем второй гарпун кинул?
— Боялся, что уйдёт.
— Не поверил, выходит, Кану?
— Выходит.
— Не так страшна ошибка, как непослушание.
Хелфер растёр в ладони золу от костра и пальцем нарисовал мне на лбу полосу. Все примолкли.