Заповедник смерти (сборник)
Шрифт:
– Черт побери, что вы там делаете?
– Терпите, – буркнул врач. – Это профилактическая прививка. Болели в детстве отеком легких?
– Вроде нет.
– Странно, правое легкое увеличено. Вы точно помните?
Джонатан начал сердиться.
– Точно. Долго еще будете исследовать? Я здоров.
Врач молча освободил Джонатана, что-то черкнул в журнале.
– Одевайтесь. Следующего.
Улисс вышел, недоумевая: этот медосмотр отличался от всех осмотров применением аппаратуры, соединяющей в себе флюорограф и что-то еще, и походил на допрос на полиграфе [16] .
16
Полиграф –
– Ну что? – встретил его вопросом Неран.
– Здоров как буйвол, – сказал Улисс. – Заходите, я подожду вас у снабженцев, проверю снаряжение.
– Я уже проверил, – улыбнулся Торвилл. – Все снаряжение погружено в вертолет, остается только сесть и лететь. Местные власти дали «добро» на прокладку пробного маршрута и выделили проводника.
– Оперативно! – пробормотал Улисс таким тоном, что Неран засмеялся:
– Крис знает свое дело, иначе не работал бы в отряде. Сбоев у него не бывает.
Торвилл порозовел под взглядом Джонатана, однако остался серьезным. Улисс похлопал его по плечу и вышел из кабинета медицинского пункта.
Вертолет с опознавательными знаками гражданской авиации Паракаса стоял на посадочной площадке в двухстах ярдах от здания Пирина. Летчиков было двое – молодые смуглые парни, похожие друг на друга, как братья. Первого звали Уго, второй назвался Доминго.
– А где бакуэно? – полюбопытствовал Улисс.
– Это я, сеньор. – Из кабины высунулся редковолосый толстяк и помахал рукой; на местного жителя он походил мало. На коротком рукаве его защитного цвета рубашки красовалась эмблема «Птичьего глаза».
– И давно вы из Европы? – спросил Улисс. – Вы ведь немец?
Проводник моргнул, глазки его блеснули холодом и настороженностью.
– Но и вы, сеньор, кажется, не паракасец? Англичанин?
Джонатан засмеялся.
– Один—один. – Он назвал себя. – Просто мне стало интересно: проводник – и не местный.
– Карл Типлер, – представился толстяк, раздвигая в улыбке тонкие губы. – Я здесь уже больше двух лет, изучил местность не хуже индейцев, в том числе и горы знаю. Боюсь вас разочаровать, сеньор, но мне кажется, выбранные вами места подъема не самые удачные. И вообще Тумху – горы с сюрпризами.
– Что вы имеете в виду?
Толстяк пожал плечами.
– Случаются и неожиданные обвалы, и лавинные сбросы, и сели. Тумху – старые горы, эродированные, как полурастаявший кусок сахара, нужно тщательно изучить каждый участок, прежде чем идти на приступ.
– Мы будем осторожны, – беспечно махнул рукой Улисс. – Мне случалось подниматься на стены посложнее этой. К тому же здесь платят не по времени, а за конечный результат.
Летчики, молчавшие во время разговора, переглянулись, не решаясь вмешаться.
– А ваше мнение, соколы? – подмигнул им Улисс.
– Мышиная возня, – презрительно пробормотал тот, кого звали Уго. – Дали бы нам волю, экспедиция давно работала
– Одним уже дали волю, – буркнул проводник, скрываясь в кабине.
– К сожалению, бакуэно прав, – вздохнул Улисс. – Вертолет – штука хорошая, но только в том случае, если есть, где ему приземлиться. А в долине скалы и сельва. Вот когда мы расчистим в долине площадку, тогда придет и ваше время.
Торвилл и Неран появились через несколько минут, их провожал незнакомый мужчина, грузный и неуклюжий, то и дело спотыкающийся. Лицо у него было словно опухшее, тяжелое и неприятное.
– Леон ван Хов, – представил его Неран, – инспектор эконадзора ЮНЕП [17] . Хочет лететь с нами.
– Я не помешаю, – пророкотал басом ван Хов, пожимая руку Улиссу с неожиданной силой. – Мне вменено в обязанности контролировать работу экспедиции, чтобы не повторились случаи нарушения экоэтики, как в других районах, представляющих археологический интерес. Иногда исследователи, изучая одно, разрушают другое, бесценные реликвии древних времен, а этого допустить нельзя.
17
ЮНЕП – международная программа ООН по окружающей среде.
Случаев таких Улисс не знал, да и многословность инспектора ООН ему не понравилась, но он никогда не судил о людях по первому впечатлению.
Вертолет оторвался от земли и полез к солнцу.
Вскоре он преодолел двенадцать миль до предгорий Тумху, где кончалась сельва и начинались причудливые клыкастые скалы и складки горной стены, изъеденные сотнями ниш и выбоин. Единственная ровная площадка, на которой можно было посадить вертолет, располагалась у трех искусственных башен – «Чульпы» Сильюстани, как их звала Анхелика Форталеза, – над ними начинался вход в пещеру Уткупишго.
Летчики и проводник сразу начали выгружать альпинистское снаряжение, а Улисс, незаметно наблюдая за ван Ховом, достал бинокль и прошелся взглядом по полосе каменной стены над черным зевом пещеры. Высота Тумху в этом месте не превышала километра, зато здесь хватало наклонных плоскостей и карнизов над отвесными участками, затрудняющими подъем. Тем не менее ничего непреодолимого, тем более для профессионалов.
– Пойдешь первым? – раздался над плечом голос Торвилла.
Улисс опустил бинокль, прищурился, разглядывая подчеркнуто спокойное лицо альпиниста, и вдруг понял.
– Пожалуй, я сегодня побуду на страховке, – сказал он. – Погляжу, как работают спортсмены-спасатели из «Лемура-два».
От удовольствия и оттого, что Улисс разгадал его желание, Кристофер порозовел.
– Спасибо. Пойдем, как и намечали, зигзагом? От пещеры?
– Пожалуй, это наиболее безопасный и простой маршрут. Белые пятна здесь – это, вероятно, известняк, обходите. Кронштейны для скользящего каната лучше всего крепить на козырьках габбро. – Улисс заметил, что Неран прислушивается к его словам со скептической усмешкой, и закончил: – Вы и сами знаете все не хуже.