Заповедник
Шрифт:
Инна засмеялась:
– Хорошо, Михаил Соломонович. Но вы не беспокойтесь – я и сама могу за себя постоять. Лишь бы не съели нас ночью…
– Не для того нас судьба берегла, – не слишком веря своим словам, пробормотал Химель. – Даже не знаю, что это приключилось с Новицким. Раньше он таким дикарем не был.
– Наверное, человеку нужно оказаться в определенных условиях, чтобы проявилась его истинная сущность, – заметила Инна.
– Человек должен всегда оставаться человеком. – Михаил Соломонович покачал головой. – Но думаю, вы правы. Человек – слабое и дикое создание. Где-то в глубине нас по-прежнему живет звериный
– Да, я что-то слышала об этом, – кивнула Инна.
– И это человек двадцать пятого века. – Химель вздохнул. – Если бы речь шла о дикарях двадцатого и двадцать первого веков. Бесконечные войны одного и постоянный террор другого, я бы еще понял. Но в конце двадцать пятого века, и такое…
– Давайте спать, Михаил Соломонович, – предложила девушка. – Может быть, завтра за нами уже прилетит спасательный катер.
– Давайте, – немедленно согласился Химель. – В подобную перспективу верится с трудом. Но что нам остается? Только надежда.
Несмотря на присутствие сходящего с ума Новицкого и стаи остроклювых монстров, ночь прошла относительно спокойно. Химель изредка вскрикивал во сне. Доктору снились зубастые твари, которые носились за ним по чужой планете и по коридорам «Семаргла», куда он каким-то чудом вернулся. А Инна видела сон, в котором она оказалась в прошлом и готовилась ко второму туру конкурса красоты на Луне.
– А сейчас мы затянем тебе корсет потуже! – верещала противная толстая костюмерша, хватая девушку за талию.
– Мне не нужен корсет! – возмущалась Инна. – у меня и так тонкая талия!
– Ты что, дура? Без корсета тебя и на сцену выпускать нельзя, да ты толстая, как пентюшка с Венеры 3! – кричала тетка.
И Инна понимала, что костюмерша права. Весь предыдущий месяц она объедалась, набрала пять лишних килограммов и сейчас думает не о том, как лучше выступить и понравиться комиссии, а о том, чтобы побыстрее вернуться в гримерку и пожевать макарон. Пусть даже низкокалорийных, необработанных, приготовленных из специализированных лузианских манюшек, подходящих только для похудания… Ма-ка-рон!
Тетка все хватала и хватала девушку за талию, сдавливала корсет и вопила:
– Сейчас мы все исправим!
Проснулась Инна от голода и от боли в спине, в которую врезался острый камень. В метре от нее прерывисто дышал и вскрикивал во сне Химель. Сфицерапсы неподвижно сидели по краям гнездовья. Новицкий куда-то запропастился. Не слишком раздумывая о причинах его отсутствия, Инна опустила голову и снова забылась тревожным сном без сновидений.
Ночь прошла, оставив воспоминанием о себе только смутные обрывки сновидений. Инна открыла глаза и села. Солнце низко висело над горизонтом. Когда они исследовали планету из космоса, Делакорнов сказал, что сутки здесь короче, чем на Земле. Начиналось утро нового дня на этой чужой и страшной планете. Антон назвал ее Заповедником, но, пожалуй, ее следовало окрестить Смертью, столько детей далекой Земли она уже прибрала к рукам.
– Михаил Соломонович! – позвала Инна.
Доктор
– О, мы все еще здесь! И мы живы! Это хуже, чем можно себе представить, и все же лучше, чем могло бы быть, – философски изрек он. – Мы на чужой планете… Без еды… В гнезде отвратительных птеродактилей.
– Еще у нас нет воды. И отсутствуют прочие удобства, – вздохнула Инна. – Куда подевался Новицкий, как вы думаете?
Михаил Соломонович огляделся и констатировал с самым озадаченным видом:
– Действительно, Новицкий отсутствует… Наверное, пошел учиться летать, – предположил он. – Судя по навязчивой мании, он на такое способен. Вчера он вообразил себя королем, сегодня решил, что он – птица… Хотя, с другой стороны, больные обычно привязчивы к своим маниям. И наш штурман уже не отречется от своей идеи стать королем этих птеродактилей. Может, тут все-таки есть какой-нибудь спуск со скалы? Или укромное место? Новицкий – такой человек, что я вполне допускаю: он мог найти что-то интересное и не показать нам.
– Если выяснится, что это так, то я за себя не ручаюсь, – вспыхнула Инна. – Он хотел войны – он ее получит. Это я только с виду добрая…
– Не мешало бы мне уединиться, – заметил Химель. – Сидим как на ладони… Твари эти подглядывают…
– Занимайтесь своими делами, Михаил Соломонович, – покраснела Инна. – Я отвернусь.
– Вы-то отвернетесь… Они – нет.
Химель с тоской посмотрел на сфицерапсов.
– Новицки-ий! Новицки-и-ий! – закричала девушка во весь голос.
Несколько сфицерапсов, плотной кучей сидящих под большой скалой, зашевелились. Из-под крыла одного выглянула довольная физиономия штурмана.
– Что, соскучилась, Инка? Видишь, как плохо быть непослушной… Мерзли там с глупым доктором на камнях! А мои птички всегда готовы позаботиться о своем короле. Была бы поласковей – я бы им приказал, и провела бы ночь, как под одеялом. У них крылья хоть и кожистые, но теплые. С подогревом.
– Скажи лучше, мерзавец, где здесь можно найти воду? – проговорила Инна. – У меня во рту пересохло. И Михаил Соломонович себя чувствует не очень хорошо…
Химель и правда выглядел неважно. Мешки под глазами, обветренные губы, испарина на лбу.
– У птичек воду просите, – усмехнулся Новицкий. – Они принесут. В клюве.
– Врешь, гад! – заявила Инна. – Клюв у них не приспособлен для того, чтобы носить пищу и тем более воду. А сам ты где-то пил. Да и ел, похоже, тоже. Ничего, мы найдем, где ты припасы прячешь.
– Ищите, ищите, – засмеялся штурман. – Долго будете искать. Тоже, кстати, развлечение. За вами наблюдать.
Инна поднялась и начала обходить площадку по периметру.
Доктор Химель собирался к ней присоединиться, но снова почувствовал недомогание и присел на оружейный ящик.
Поверхностный осмотр ничего не дал, но потом с той стороны, где скала примыкала к горному массиву, Инна обнаружила еще одну площадку, гораздо меньше основной, и трещину, по которой вниз сбегала тонкая струйка воды.
– Михаил Соломонович, идите сюда! – позвала Инна. – Я воду нашла!
Сама она, не теряя времени, припала к маленькому водопадику. Вода была прохладной и по вкусу напоминала талую. Внизу, метрах в сорока, можно было различить небольшое озерцо. Видимо, сфицерапсы спускались пить к нему. Но люди осуществить то же не могли при всем желании – у них не было крыльев.