Заповедное дело Россиию Теория, практика, история
Шрифт:
Подземные: Бартуковский, Кунгурский, Крымской яйлы.
Степные: Старобельский, Аскания-Нова.
Кавказ
Горно-лесные: Кубанский, Дагестанский, Лагодехский, Черноморский.
Сибирь и Дальний Восток
Лесотундровые: Обдорский, Карагинский.
Равнинно-таежные: Кондинский, Средне-Сибирского плоскогорья, Шантарский.
Лесостенные: Барабинский, Киргизский мелко сопочный.
Горно-таежные: Алтайский, Саянский, Баргузинский.
Смешанные таежно-стенные:
Третичных лесов: Уссурийский.
Вулканический: Камчатский.
Средняя Азия
Пустынные: Мангышлакский, Репетекский, Саксауловый.
Равнинный: Тугайный.
Горно-лесные: Тянь-Шаньский, Ферганский.
Каковы же основные особенности этого проекта, подкупающего своей простотой и логичностью? Во-первых, речь шла о национальных парках, аналогичных имеющимся в США и Канаде, а не о заповедниках в их современном понимании, деятельность которых в большой мере посвящена изучению природных комплексов на их территории. Поэтому в проекте не предусмотрено создания национальных парков в Арктике и на Памире вследствие «безлюдности» этих регионов.
Во-вторых, ландшафтно-географический принцип выделения природоохраняемых территорий сочетался с подбором особо интересных природных объектов, например пещер.
В-третьих, в ряде случаев были учтены интересы развития хозяйственной деятельности в стране, в частности на Урале.
В-четвертых, хотя и предусматривалось проведение научных наблюдений в парках, но имелось в виду и посещение этих мест туристами.
Развитие заповедного дела в нашей стране, как известно, пошло не по пути создания обширной сети заповедников специализированного назначения, в том числе и собственно национальных парков, а пыталось сочетать разнородные задачи, в частности научно-исследовательские, опытно-производственные, культурно-просветительные, туристские и другие в одном и том же заповеднике. В дальнейшем это привело ко многим трудностям и противоречиям в деятельности заповедников, не решенным и по сей день.
Первый национальный парк в нашей стране, в котором туризм и культурно-просветительная работа должны преобладать над другой деятельностью при условии поддержания природного комплекса в хорошем состоянии, создан в 1971 г. в Эстонии. Как уже отмечалось выше, ряд положений и значительная часть конкретных предложений по созданию «парков», имевшихся в «записке» В.П. Семенова-Тян-Шанского, были использованы в последующих планах развития сети заповедников [56] и в такой форме сыграли большую роль в становлении заповедного дела в Советском Союзе. Весьма примечательно, что местоположение многих ныне существующих, а также некоторых упраздненных заповедников близко соответствует конкретным пунктам или районам, в отношении которых в «записке» В.П. Семенова-Тян-Шанского отмечалась желательность или необходимость создания там «парков». А с учетом учрежденных памятников природы или долгосрочных заказников число таких пунктов и районов еще более возрастет и составит не менее 75–80 %.
56
Бюл. МОИП. Отд. биол. 1983. Т. 83. Вып. 6. С. 92–104. – Соавторы В.И. Данилов, Ю.Ю. Нухимовская.
В 1923 г. Отдел охраны природы Главнауки Наркомпроса РСФСР, представляя официальный план создания новых заповедников, положил в основу его рукописный труд В.П. Семенова-Тян-Шанского. В последующие годы В.Н. Макаров, выдвигая различные предложения по развитию сети и организации заповедников, также опирался на большую работу, проделанную его предшественниками, и прежде всего В.П. Семеновым-Тян-Шанским (Штильмарк, 1974). Конечно, жизнь и в начальный, и в последующий планы создания в стране сети заповедников вносила свои коррективы, и многие заповедники так и не были организованы, а ряд других возник вне этих планов.
Некоторые предложения о создании заповедников («парков») в «записке» В.П. Семенова-Тян-Шанского заслуживают серьезного внимания и теперь, поскольку заповедников подобного рода нет. Это относится, например, к предложениям
В.П. Семенов-Тян-Шанский был не только известным географом и ученым, но и активным борцом за развитие заповедного дела. Он отстаивал научные подходы к организации заповедного дела в стране, был противником чисто утилитарного использования заповедников для охотохозяйственных и других целей. Благодаря его усилиям в 1920-х годах Русское географическое общество и Центральное бюро краеведения подготовили список предлагаемых заповедников, заказников и других природных объектов, заслуживающих охраны, включающий более 500 названий (Семенов-Тян-Шанский, 1928; Васильковский, 1929; Северцов, 1929).
2.4. Проблемы создания степных заповедников
в РСФСР [57]
Согласно представлениям Е.М. Лавренко (1980), Евразиатская степная область (зона) простирается от нижнего течения Дуная на западе до Маньчжурской равнины на востоке. Она разделяется на две подобласти – причерноморско-казахстанскую и центральноазиатскую (даурско-монгольскую) – и включает четыре подзоны – луговых степей и остепненных лугов (лесостепи), разнотравно-типчаково-ковыльных (настоящих) степей, типчаково-ковыльных (сухих) и пустынных полынно-типчаково-ковыльных степей (полупустынь). В горах юга Сибири они образуют особые пояса горных степей. При всей обширности этой зоны, разнообразии природных условий и важнейшей роли в народном хозяйстве заповедников в ней крайне мало.
57
Все это в полной мере относится и к «Перспективному плану географической сети заповедников в СССР (проект)» (Лавренко и др., 1958), но имя В. П. Семенова-Тян-Шанского в нем, к сожалению, не было упомянуто.
В лесостепной подзоне России фактически имеется только один заповедник (Центрально-Черноземный), который охраняет несколько сравнительно крупных участков лугово-степной растительности. В маленьком заповеднике «Галичья гора», тоже расположенном в лесостепной подзоне, общая территория со степной растительностью не превышает 60 га. Примерно такова же площадь степных участков в Хоперском заповеднике. На границе лесов и лесостепей в РСФСР имеются незаповедные участки со степной растительностью в Орловской, Московской и Горьковской обл. Разнотравно-типчаково-ковыльные, типчаково-ковыльные, а также полынно-дерновиннозлаковые степи не охраняются и стационарно не исследуются ни в одном заповеднике Российской Федерации.
Такое странное положение сложилось вовсе не по причине безразличия к этой проблеме со стороны научной общественности нашей страны. Более того, не будет преувеличением сказать, что именно из «степного вопроса», поднятого В.В. Докучаевым (1892, 1895) еще в конце XIX в., возникло само представление о заповедниках – эталонах природы, о необходимости их использования в научных и практических целях. Первые степные заповедники возникли до революции на частнособственнических землях, владельцы которых восприняли идеи охраны природы (Насимович, 1979). Проблема первоочередного заповедания целинных степей юга России активно обсуждалась на рубеже XIX и XX вв. (работы и выступления И.К. Пачоского, И.П. Бородина, Г. А. Кожевникова, В.И. Талиева и др.). В 30-х годах известный специалист по степной растительности Б.А. Келлер (1931, с. 3) писал: «От прежних безбрежных травяных степей уцелели небольшие случайные клочки, растительность которых претерпела уже сильные изменения под влиянием хозяйственной деятельности человека. Но приходится беспокоиться, чтобы и эти клочки скоро не исчезли совершенно. А между тем они нужны нам не в качестве только любопытной древности, курьезного памятника прошлого… Они необходимы для разработки и разрешения больших научных и практических вопросов. Ключ к этим вопросам будет потерян навсегда, если мы не сохраним несколько участков травяных степей, но возможности в их первобытном состоянии». И далее (с. 6): «…история наших степей есть только неразрывная часть истории не только нашей, но и всей европейской природы. Вот почему в сохранении стенных заповедников заинтересована общеевропейская, а вместе и мировая наука».