Запредельник

Мэдден Тимоти А.

— Меррил Фриман. Он является спикером финансового синдиката, — ответила Инайю, вставая. Вы увидите, что он не одобряет политику децентрализации. При прежней системе финансовые синдикаты диктовали цены, и он потребует гарантий, что их вложения, как и прежде, будут приносить доход. Достаточным для них является уровень двенадцати процентов вложений на основной капитал, на основе последнего анализа. Но он будет уверять вас, что им нужно больше.

Маккензи был смущен.

— На основе последнего анализа?

Вдруг ей словно стало

не по себе.

— Да, Маккензи-сан. Вы помните наши предыдущие беседы? Имеется в виду перспективный анализ возможных направлений движения капитала.

— Ах, да. Синица в руке сейчас лучше, чем журавль в небе.

Инайю не смогла скрыть промелькнувшую усмешку.

— Да, сэр. В целом правильно.

— А почему финансовые синдикаты сочли, что им необходима еще одна встреча?

— Они пронюхали о том, что синдикат общественной полезности хочет перемен. Именно это и явилось причиной посещения господина Фримана.

* * *

Маккензи отодвинул стул и слегка наклонил его, задрав ноги на стол. Он уставился на переливающиеся краски компьютерного терминала и как бы невзначай заметил:

— Я устал как собака.

— Я вижу, и меня это тревожит, — отозвалась Шейла. — Похоже, что тебе нравится изматывать себя до предела. Наверное, ты подсознательно надеешься сам себя уничтожить таким образом.

— Послушай, я же не просил об этом, ты сама знаешь. Но вот я здесь, и я собираюсь сделать все, что в моих силах.

— Не собираешься ли ты проложить свой собственный путь?

Ее замечание вызвало чувство раздражения, и он долго молча смотрел на переливающийся экран компьютера, прежде чем ответил.

— Ты считаешь, что я это делаю?

— Обладание политической властью засасывает, Мак, особенно если она дается тому, кто не преуспел в других областях.

— Уверен, что ты намекаешь на Светлу.

— Я имею в виду Светлу и все остальное в том числе. В наших прошлых беседах ты признался мне, что был порабощен смертью во время своих прошлых героических подвигов. Сейчас ты считаешь, что сумел избавиться от этой зависимости. А не думаешь ли ты, что просто перевел все в другое русло?

— Я думаю, что ты все преувеличиваешь, Шейла. Первые несколько дней я чувствовал себя совершенно раздавленным этой работой, но потом я вдруг понял, что управлять планетой — это то же самое, что вести корабль, но только без помощи бортового компьютера. Я стал программой. Я сам контролирую свои подсистемы. И я говорю им, что они должны делать, а чего им делать не следует и когда. Ты лучше чем кто-либо это можешь понять.

— Программа управления подразумевает также наличие симпатий, Мак.

— Симпатий? А что это такое? Вчера я заснул в этом кресле где-то около двух тысяч двухсот сорока часов, а сегодня в половине девятисотого я уже был на конференции. Обед прошел между делом. Господи, слава тебе, что в рабочем дне на Красном Утесе двадцать шесть часов.

—

Да, Мак.

— Кроме того, симпатия — это очень многозначное слово. Людям просто необходимы труднодостижимые цели, иначе они слабеют. Им нужно чувствовать неуверенность и вызов, а иначе у них появляется склонность к коррупции. Население Красного Утеса похоже на первопроходцев, но оно постепенно утрачивает чувства, присущие им. Я всего лишь показываю им новые цели и предоставляю возможность выбора. Это ведь из области исторической диалектики, понимаешь?

Ему была интересна ее реакция.

— Людям нужны и развлечения, Мак. Игры, отдых, и… сердечные привязанности совершенно естественно вписываются в обеспечение системы, независимо от их личного, политического или социального характера.

«Это научит меня общаться с кибернетиками на тему киборгов», — подумал он.

— Что ж, раз ты заговорила об этом, наверное, я слишком погряз в монотонном труде. Но тогда, если бы я не был так сильно занят, то, наверное, все время слонялся бы вокруг и стонал о Светле.

Шейла мягко усмехнулась:

— А это ставит перед нами совершенно новый важный вопрос. Ты принял решение, как поступить с вами?

Маккензи снова вздохнул, на этот раз более обреченно.

— Не знаю. Честно говоря, у меня совсем не было времени думать об этом. Но как только старые корабли будут переоборудованы, я могу назначить ее командиром одного из них. В целом она подходит.

— В таком случае, ты учитываешь как ее, так и свои потребности. А это означает, что ваша любовь стала еще глубже, — каким-то странным голосом произнесла она.

Почему-то это ее замечание встревожило Маккензи. Он наклонился вперед, опершись локтями на стол.

— Я рад, что ты изменилась в лучшую сторону, Шейла, но все же я бы очень хотел, чтобы ты перестала давать мне свои советы о наших со Светлой отношениях.

— Почему ты так говоришь, Мак? Я только выполняю свои обязанности по отношению к тебе, как и всегда.

Ее возражение было совершенно правильным, но тем не менее сильно разозлило его. Ему было больно думать о Светле, и какая-то часть внутри его сознания даже радовалась тому, что у него совершенно не было времени, чтобы осмыслить ситуацию. И он не собирался позволить Шейле так глубоко проникать в его чувства.

— Тебя это, наверное, удивит, но я не уверен, что ты много знаешь о том, что такое любовь. Ты выросла как машинный интеллект, но очень многие именно по этой причине считают тебя уродом.

Несколько секунд экран терминала беспорядочно мигал, а затем померк в бледно-голубой цвет. Маккензи наблюдал за резкой сменой красок, и ему вдруг стало очень стыдно. Он отодвинулся от стола и опять водрузил на него свои ноги.

— Послушай, Шейла, извини, что я так выразился. Я на самом деле так не думаю. Я чертовски устал, и по некоторым причинам обсуждение Светлы с тобой меня раздражает.