Запрещенная реальность. Том 1
Шрифт:
— Знаю, — хмуро произнес Гусев. — Я говорил Ло… одному деятелю, что он напрасно подливает масло в огонь. По Силакову розыск отменить. Его убрали люди… из другой конторы.
— «СС», — бесстрастно подсказал Юрген.
Федор Иванович посмотрел на него с неудовольствием, потом подумал, что смешно было бы отрицать свою связь с маршалом Сверхсистемы, когда полковник сам готовил их встречу, и сказал:
— Они помогут нам… до определенного предела, а потом мы их… попросим удалиться. Пойдя на контакт с нами, «эсэсовцы» стали уязвимы, потому что мы всегда сможем отговориться тем, что предприняли этот
— Мясники, — коротко ответил Юрген.
Генеральный прокурор встретился с министром внутренних дел на ипподроме в Бунькове. Плотников сидел в центральной ложе зрительской трибуны в окружении шести телохранителей и смотрел на трассу в бинокль. Прошедший дождь не помешал устроителям бегов подготовить поле, которое не утратило яркости зеленого цвета и красоты летних трав.
Пашин пришел в сопровождении всего одного телохранителя, и шестерка опекавших прокурора парней с профессиональным интересом оценила коллегу, переглянувшись между собой. Это был известный в прошлом боксер-профессионал, чемпион России и Европы в тяжелом весе Вячеслав Полунин.
— Леонид Арнольдович, — сказал Плотников, не опуская бинокля и не поворачиваясь, — я дал вам свою группу не для того, чтобы вы подставляли ее под пули других спецгрупп. Уже известно, что произошло? Кто виноват в нестыковке?
— Стрельбу начали не мы, — угрюмо ответил Пашин. — Следственная комиссия начала работу, но вряд ли добьется скорых результатов. В штурме участвовали команды ФСБ, ГУБО и Минобороны, а эти конторы не заинтересованы в лишней шумихе, да и вообще в расследовании.
— А как получилось, что здание Ассоциации оказалось пустым? Куда делись ее сотрудники? Почему оказалась стертой память архивных компьютеров? Куда девалась база данных?
Министр внутренних дел молчал.
Плотников наконец опустил бинокль, посмотрел на него. Глаза Николая Григорьевича казались белыми и сонными.
— Рассмотрите вопрос о служебном несоответствии начальника МУРа Синельникова. Поставьте на его место другого человека, несговорчивей и поисполнительней.
— В этом нет необходимости, — сказал Пашин. — Генерал Синельников настаивает на своем решении уйти в отставку. С ним вместе уходят еще два отличных офицера, начальник ОРБ полковник Агапов и полковник Лазарев.
— Что еще за новости? Почему?
— Докладные записки составлены стандартно, однако… — министр посмотрел в глаза Генеральному прокурору, — основная причина — приказ работать против «Чистилища» по фронтовым стандартам.
Генеральный сунул бинокль одному из охранников.
— Вы уже подписали заявления?
— Еще нет, после коллегии министерства.
— Пусть уходят. Но предупредите их: ни слова представителям прессы о мотивах ухода, иначе… надеюсь, понятно?
— Мне-то понятно. — Пашин скривился. — Поймут ли они? Синельников запросто может послать меня на… и будет прав. А остановить его невозможно.
— Ничего, понадобится — остановим. Даю вам сутки на анализ операции по «Барсу» и подготовку плана мероприятий по «Чистилищу».
Не прощаясь, Пашин повернулся и зашагал прочь. И в голове все время вертелась мысль: не
Генеральный прокурор смотрел ему вслед, думая о другом: а не пора ли заменить министра более динамичной фигурой?
Директор ФСБ и начальник ГУБО встретились тем же утром в подземном гараже Лубянки возле новой машины генерала — «крайслера-999», выполненной по особому заказу и представлявшей собой мобильный пункт управления. Она была оборудована всеми видами связи, вплоть до спутниковой, имела системы электронной защиты, бронированные корпус и стекла, встроенные в бамперы пулеметы, катапультируемое кресло и удобное рабочее место. Кроме того, в кабине был бар, холодильник и запас продуктов на неделю. Весил «крайслер» около пяти тонн, хотя с виду походил на обычный автомобиль комфорт-класса, в каких вовсю ездили бизнесмены, депутаты и бандиты.
— Звонил Коржаков, — сказал начальник Главного управления по борьбе с организованной преступностью. — Он в курсе всех событий, рвет и мечет. Первое, что его интересует: как мы допустили стычку групп. Второе: кто готовил операцию. Третье: почему отсутствует координация действий.
— Разберемся — доложим, — сказал Коваль, погладив тонированные стекла машины. — Кто-то очень умело подставил нас под огонь. Настолько умело, что я снова начинаю сомневаться в единоличном контакте с Конкере.
— С кем? — не разобрал Казанцев. Сергей Вениаминович понял, что проговорился, однако не придал этому значения.
— С одним моим помощником. Как только он появится, я попытаюсь узнать. Хватов уже предупрежден, что я жду связи.
— Хватов? Командир ваших телохранителей? И что же, он связан с этим… Ко… кре?
Коваль мельком глянул на недоумевающего Казанцева, снова с обожанием во взгляде погладил «крайслер».
— Как тебе мой бронеход?
— Красавец! — равнодушно ответил начальник ГУБО. Помолчал немного. — А что там произошло в вашей команде? Говорят, этот новый сотрудник Соболев ранил начальника отряда и отпустил «чистильщика»?
— Не «чистильщика», сотрудника Ассоциации. — Сергей Вениаминович наконец перестал разглядывать чудо-машину и устроился на заднем сиденье, пригласив Казанцева. — Садись, оцени внутри. Но инцидент, конечно, неприятный. В любом случае Соболев должен был задержать этого сотрудника. — Коваль не стал уточнять, что против того был использован «болевик».
— И что вы намерены делать с Соболевым?
— Посмотрим, — неопределенно проговорил директор ФСБ. — Наказать, однако, надо. Ребята из «Грозы» просят отдать его им «на правеж».
Казанцев помолчал.
— Насколько мне известно, он ганфайтер, волкодав-одиночка, и использовать его следовало бы только для чистого перехвата.
— Мы сами решим этот вопрос, — бросил Коваль с нетерпением. — В конце концов, он всего лишь опер, один из многих, пусть знает свое место.
— Он лучший опер, генерал, — тихо сказал Казанцев. — И если вы решите его проучить, многих сотрудников «Грозы» придется просто-напросто госпитализировать.
— Ладно, ладно, — отмахнулся Сергей Вениаминович. — Мой Хватов и один с ним справится, не надо преувеличивать его возможности. Я вызвал вас, Руслан Ибрагимович, вот по какому поводу. Есть идея потрясти Русский национальный фронт.