Запрещенная реальность. Том 1
Шрифт:
Кажется, меня собираются «опустить», невесело подумал Матвей. Интересно, за что? Неужели Люда Белоярцев решил отыграться таким образом за поединок в здании «Барса»? Что, интересно, он рассказал своим солдатикам? И почему, кстати, все зовут его за глаза Людой? Неужто майор «голубенький»?..
— В чем дело? — Матвей сделал несколько шагов вперед и оказался в полукольце приблизившихся парней. Он был так спокоен и уверен в себе, что те невольно переглянулись.
— Нам стало известно, — сказал один из них, низкорослый, но очень широкий, волосатый, похожий на медведя, с руками-лопатами, в отряде все его звали Потапычем, —
— Короче, предал! — перебил Потапыча другой, молодой, горячий, похожий на цыгана, по фамилии Хохан и по кличке Хохма. — Убивать тебя мы не собираемся, но поучим немного, хотя ты и «супер». Мы не привыкли, чтобы у нас кто-то не выполнял приказы.
—..и нападал сзади, в спину, — угрюмо добавил третий, тоже молодой оперативник, Костя Бондарев.
— А может быть, поговорим сначала мирно и выясним степень моей вины? — предложил Матвей.
— Не о чем нам говорить! — яростно сверкнул глазами Хохма-Хохан. — Я с тобой на одном поле с… не сяду, не то что в разведку… Ты, гад, нашего командира… как самый последний трус… сзади! Дави его, мужики!
«Белоярцев рассказал, будто я взял его сзади, — сообразил Матвей, отступая и не зная, как поступить в такой ситуации. — Вот почему они взбеленились. И конечно, мне сейчас никто не поверит…»
— Что, отступаешь, супермен? — завопил Бондарев, первым бросаясь в атаку, и… взмыл в воздух на прыжке, перелетел джип, с треском врезаясь в штабель досок.
Остальные замерли на мгновение, потом молча ринулись вперед, а Матвей понял, что дело принимает серьезный оборот. Озверевшие спецназовцы запросто могли выколоть ему глаза или сломать ребро. И когда кто-то из нападавших достал носком ботинка его спину, Матвей, стряхнув оцепенение, перешел на режим.
Двоих он удачно поймал на обоюдной атаке, в результате которой они помешали друг другу: одному сломал палец, второму вывихнул руку в локтевом суставе, и оба выбыли из схватки. Но остальные ребята все как на подбор рослые, мощные, с хорошо развитой координацией, знающие «комба» и «унибос», поэтому драться с ними надо было в полную силу.
Отступив так, чтобы за спиной оказался штабель досок, Матвей на контратаках уложил еще троих спецназовцев. Он мог бы так сопротивляться довольно долгое время, не подпуская к себе никого на расстояние удара ногой, но ребят начало злить его сопротивление, и кое у кого уже сверкнул в руках тесак. Тогда Матвей решил вырваться из круга обороны к штабу и найти в здании Первухина, чтобы положить конец этой нелепой разборке. Звеном прорыва он избрал Потапыча, известного своей приверженностью к коти-котаэ — набивка предплечий, бедер и голеней, — приводящей к укреплению мышц до состояния деревянной плахи. Потапыч и в самом деле не раз демонстрировал коллегам свое умение разбивать руками, плечами, ногами и головой доски, столбы, палки и кирпичи.
Уйдя от кири-коми [142] левого противника, Матвей достал «плетью Джарасандхи» [143] правого, в падении миновал еще двоих, зацепив обоих ботинками, и оказался перед Потапычем, ошеломленным мгновенным появлением ганфайтера в полуметре от его лица.
Конечно, Потапыч среагировал поздно. Понадеялся на свой непробиваемый мускульный
142
удар рукой в дзюдо.
143
школа индийского карате — кушти.
Потапыч осел на землю. Остальные остановились, тяжело дыша, не веря своим глазам. Кто-то выругался, — со стороны послышались аплодисменты, и из-за летней душевой вышли капитан Хватов, майор Белоярцев и генерал Первухин. Аплодировал Хватов.
— Прекратить! — брюзгливо сказал начальник Управления спецопераций, оглядел лежащие тела и, смерив Соболева взглядом, направился к зданию штаба.
— Следуйте за нами, капитан.
Матвей глянул на ошеломленные лица бойцов «Грозы», развел руками.
— Прошу извинить, что так получилось. Но я не нападал на вашего майора сзади. К тому же он был вооружен, а я нет. Советую впредь до объявления приговора сначала изучить все факты, а потом судить.
Уже отойдя от побитой компании на несколько шагов, Матвей услышал:
— Ну и мудак ты, Хохма! Жалею, что он тебе шею не свернул!
— Ты тоже хорош — полез выяснять вперед всех!..
Дальнейшего разговора Соболев не услышал, но больше всего был доволен тем, что не применил особых приемов из техники смертельного касания, открытой ему эзотерической трансляцией во сне.
Когда они вошли в одноэтажный домик штаба. Хватов, идущий впереди, обернулся и сказал с обаятельной улыбкой:
— Вы очень сильный мастер боя, капитан, но у вас есть один существенный недостаток: вы жалеете противника. Он же вас жалеть не станет.
— Учту, — буркнул Матвей, прислушиваясь к своим ощущениям.
Но в данный момент капитан Хватов был сам собой, а не авешей Монарха, и говорил вполне искренне.
В одной из трех комнат штаба, где обычно располагался начальник базы или дежурный офицер, Первухин снял плащ, бросил берет на стол и сел. Кивнул на стулья вдоль стола.
— Присаживайтесь. Итак, Матвей Фомич, что скажете?
— Сначала я хотел бы выслушать вас, — корректно проговорил Матвей, ощущая толчки крови в местах, где его коснулись «дружеские» удары «восстановителей справедливости».
— Точку зрения майора Белоярцева я уже выслушал, теперь хотелось бы ознакомиться с вашей.
— Мне бы тоже не мешало ознакомиться с точкой зрения майора, — с той же подчеркнутой вежливостью сказал Матвей.
— Повторите, майор, — бросил Первухин. Белоярцев быстро глянул на него, потом на Соболева, отвел глаза.
— Их было трое… вице-президент Ассоциации, какой-то молодой ухарь и… еще один…
— Мой друг Василий Балуев, — вставил Матвей, — в которого майор разрядил «болевик».
— Мне ничего не оставалось делать… они могли уйти… — Белоярцев снова посмотрел на Первухина, но тот смотрел в стол, барабаня пальцами по его поверхности.
— Был приказ… захватить всех…
— Но не испытывать на людях, чья вина не доказана, спецсредства вроде «болевика».
— Лес рубят — щепки летят…
— Люди — не щепки, — медленно произнес Матвей. — И если так считает все начальство конторы, мне с ним не по пути.