Запрет на любовь. Книга 1. На грани
Шрифт:
Алисса бросила на него взгляд, исполненный отвращения, но потом рассмеялась и покачала головой:
– Какие же все мужики козлы!
– Некоторые женщины тоже.
– Да, – кивнула она, – я знаю.
– Да я просто хотел забрать свои диски. – Клайд продолжал цепляться за свою неубедительную версию. – Поэтому я поехал к ней на работу и стал ждать. Там негде было припарковаться, поэтому я не выходил из машины, а когда она вышла, доехал за ней до дома.
– И убили ее?
Клайд опять начал всхлипывать.
– Да нет же, нет! Я ее не убивал. Я просто позвонил в дверь, и мы поговорили…
– В
– В переднюю. – Он вдруг подскочил. – Я вспомнил! Там ее сосед мыл во дворе машину и видел меня! Он видел, как я вошел, а потом, как я вышел. И Джанин провожала меня до калитки.
– Который сосед? – спросил Конеско.
– Такой толстяк, сосед слева, если стоять лицом к дому. Клянусь, я не убивал ее.
Конеско помолчал, просматривая свои записи.
– Не могла бы ты попросить его, чтобы он узнал у этого урода, где работала Мэри-Лу? – обратился Сэм к Алиссе достаточно громко, чтобы Конеско и Клайд услышали его. – Или в какие ясли она отводила Хейли?
Клайд не стал ждать, пока ФБР сыграет в испорченный телефон.
– Я не знаю, – сказал он. – Правда. Я вообще узнал, что Хейли все еще живет вместе с Джанин, только когда увидел игрушки в гостиной на полу.
– Вы можете рассказать, как провели остаток того вечера? – спросил у него Конеско.
– Я вернулся сюда и слушал психоделический рок.
– Один?
– Да, но, клянусь, я ее не убивал! – Он вдруг указал пальцем на Сэма: – А почему вы его не спрашиваете? Может, это он убил? Он же «морской котик»! Знаете, пока Джанин не уехала, они с Мэри-Лу вечно шептались насчет него, типа «что, если Сэм узнает» или «он ничего не узнает, откуда ему узнать?». А один раз – даже больше – я слышал, как Джанин сказала: «Ну и что, если узнает? Что он, убьет меня?» В конце концов, я у нее спросил, что все это значит, потому что я беспокоился, что он припрется сюда ночью и начнет высаживать дверь. Я думал, может Мэри-Лу стащила у него что-нибудь, когда уезжала, ну, что-нибудь посерьезнее, чем диски. Но Джанин сказала, что это ерунда, просто пару лет назад она дала сестре упаковку презервативов, которые не работали… ну, вы меня понимаете? Потом та залетела, и «морскому котику» пришлось на ней жениться. Но ведь потом-то они все равно развелись, так какая разница? Так сказала Джанин. А я помню, что тогда подумал: «Ну не хрена себе… Если бы со мной так пошутили, я бы…»
– Бог мой, – растерянно пробормотал Сэм. Он слышал голос Клайда, но уже не понимал слов, да и без того успел понять вполне достаточно. Он всегда чувствовал, что с беременностью Мэри-Лу дело обстояло нечисто, но все-таки наверняка не знал.
Значит, презервативы испортили специально? О, черт! Тогда все понятно. Ведь он всегда был так осторожен и потом долго не мог понять, где же все-таки прокололся. Провел часы, размышляя над этим.
А теперь и Конеско пялился на него со вновь обострившимся интересом в глазах. Наверное, радовался, что нашел отличный мотив для убийства.
Это было так смешно, что Сэм не стал спорить. Он просто молча уставился в глаза феду. Все лучше, чем смотреть на Алиссу, которая теперь, наверное,
Не совсем случайно, как только что выяснилось.
Боже милостивый…
Взяв Конеско за рукав, Алисса отвела того в сторону. Она говорила очень тихо, но Сэму все-таки удалось подслушать:
– Смотрите, он совершенно измотан. Завтра он даст вам подробнейший отчет о том, что делал последние три недели. Если после этого вы еще раз захотите допросить лейтенанта Старретта, то, разумеется, сможете это сделать. Но сейчас я его отсюда забираю.
Конеско ответил ей что-то, чего Сэм не услышал.
– Абсолютно, – кивнула Алисса.
Конеско опять повернулся к Клайду, а она – к Сэму:
– Пошли.
Они вместе вышли из дома и направились к ее машине.
– Ты в порядке? – спросила Алисса.
Сэм косо посмотрел на нее и хохотнул – просто с шумом выдохнул воздух.
– Знаешь, я понял, почему так хорошо живется идиотам. Потому что они сами не понимают, когда они не в порядке.
Она открыла рот, чтобы что-то ответить, но в этот момент зазвонил ее телефон.
Алисса сняла трубку после первого же звонка:
– Локке.
– Привет, это я, – отозвался Макс, открывая холодильник и вынимая из него пакет молока. – Как дела?
– Могло быть и хуже, сэр, – бодро отрапортовала она, – учитывая, что Мануэль Конеско не любит играть в одной песочнице с другими детьми.
– Да, это я о нем уже слышал. Но в остальном он отлично знает свое дело.
– Да, сэр. А его люди считают его Господом Богом. А нас, соответственно, антихристами.
– Перестань называть меня «сэром», – приказал Макс. – Рабочее время кончилось.
– Это только для тебя. Но не для нас, посланцев Сатаны. И не для бедного Мануэля Конеско. Знаешь, я чувствую себя кем-то вроде коммандос из «Звездного пути» – тех, которые мешали Капитану Кирку выполнять свой долг.
Макс засмеялся и почувствовал, что груз усталости, скопившийся за день, стал немного полегче. Так бывало каждый раз, когда он говорил с Алиссой.
– Да? А я и не знал, что ты поклонница «Звездного пути».
О, черт, срок годности молока истек три недели назад. Непонятно, как такое могло получиться. Он сердито вылил содержимое пакета в раковину, даже не понюхав его.
– В детстве я мечтала, что, когда вырасту, стану лейтенантом Ухурой, – сообщила Алисса. – Помнишь: сильная темнокожая женщина за штурвалом космического корабля?
– В мини-юбке и с межпланетным телефоном в руках? – Макс печально посмотрел на рисовые хлопья, которые только что высыпал в миску. И что теперь с ними делать? Костюм он снял, едва войдя в квартиру, а бежать за молоком в трусах едва ли разумно.
– Ну, не так буквально. – Алисса помолчала. – Ты звонишь по делу или просто так?
– Надеялся, ты доложишь мне о ситуации. Если, конечно, еще не спишь. – Макс налил в хлопья воду из-под крана. Гадость, но все-таки лучше, чем есть их сухими.