Запрети мне…
Шрифт:
Может, Мира сумеет как-то на него повлиять? Очевидно, что она не из его дебильного окружения. Из разговора с её опекуншей я узнал, что она очень послушная и добрая девушка. В эту семью попала пару лет назад из другой семьи. Те развелись, поделили собственных детей, а её вернули в интернат. Просто дичь! Словно котёнка вышвырнули за ненадобностью...
Подавив тяжёлый вздох, расслабляю пальцы и перестаю сжимать руль. Пытаюсь расслабиться. Объехав, наконец, затор, гоню в офис.
День проходит в привычной суете и бумажной волоките. Встречи
Нет, этого не может быть.
Проведя весь день в собственных загонах, возвращаюсь домой достаточно поздно. Въехав во двор, оставляю машину рядом с гаражом перед машиной сына. Значит, они дома... Перебрасываюсь парой фраз с дежурящей охраной, убеждаюсь в том, что всё спокойно, и захожу в дом. Сразу слышу смех из гостиной. Он такой же чистый, как и взгляд синих глаз.
По телу проносится странное предвкушение, которое я тут же пытаюсь потушить.
Она – девочка твоего сына, Одинцов! О чём ты, чёрт возьми, думаешь?
Иду на голоса и сразу вижу Миру. Встав у зеркальной стены, она закрывает глаза ладонями, а Матвей, обнимая её сзади, пытается убрать руки от лица. На девушке новое платье. Наверняка подарок моего сына, потому что только он мог нарядить её в нечто подобное. И это не то, что я хотел бы на ней видеть. Я же сказал: скромную... нормальную одежду! А не это...
На Мире белое платье, которое, вероятно, не предполагает ношение лифчика. Бретелек нет, верх платья плотно обтягивает грудь, и я отчётливо вижу очертания острых сосков. Платье короткое и узкое. Слишком плотно облегает бёдра. Её стройные ноги кажутся ещё длиннее, да ещё и новые туфли на приличном каблуке...
В штанах как-то сразу становится тесно. И меня это всерьёз беспокоит.
Мира распустила волосы. Они прикрывают её плечи и струятся по спине, придавая её образу ещё больше нежности. А белый цвет платья, несмотря на то, что само оно очень вульгарное, ей идёт.
Громко сглотнув, я замираю. Матвей замечает меня в отражении зеркала. Его взгляд становится жёстким. Сын кладёт руку на живот Миры и, откинув её волосы с плеча, целует в шею, не сводя с меня злого взгляда. Девушка тут же отдёргивает ладони от лица, открывая глаза. В них лёгкое замешательство.
– Привет, пап, – хмыкает Матвей, оторвавшись от её длиной шеи. – Как тебе Мира?
– Никак, – бросаю сухо, избегая её взгляда.
– Нам пора, – сын берёт девушку за руку, тянет к выходу. – Будем поздно, – бросает мне.
Моя рука сама по себе выстреливает в её сторону. Схватив Миру за локоть, заставляю их обоих остановиться.
– Пусть переоденется, – говорю, всё ещё избегая её взгляда.
– Ой, да перестань! – возмущённо фыркает Матвей. – Что не так с её платьем?
– Оно вульгарное! В таком виде она просто позорит и тебя, и себя!
Наконец смотрю в синие глаза.
Мира вырывается и бежит к лестнице.
– Твой отец прав, – бросает она Матвею, пытаясь улыбнуться. – Сейчас надену что-нибудь своё и вернусь.
Исчезает в коридоре второго этажа, а я продолжаю смотреть ей вслед, испытывая шквал непонятных чувств. А Матвей подливает масла в огонь:
– Отлично, пап! Ты – сама галантность!
Проигнорировав сарказм сына, ухожу в столовую. Слышу, как хлопает входная дверь. Должно быть, Матвей покинул дом, чтобы подождать Миру в машине.
Наши отношения уже очень давно находятся на этом уровне. Сын месяцами со мной не разговаривает. А я продолжаю верить, что когда-нибудь его ненависть ко мне потухнет. Но пока она с каждым годом разгорается всё ярче.
Сняв пиджак, вешаю его на спинку стула. Расстёгиваю манжеты рубашки, закатываю рукава, ослабляю галстук. Наливаю себе немного виски, чтобы промочить пересохшее горло и предпочитаю больше не возвращаться в гостиную.
Дурак! Обидел девочку ни за что! Просто потому, что мне хочется видеть её в чём-то более приличном. А кто вообще спрашивал моё мнение?
Выпиваю залпом крепкий напиток и выдыхаю со свистом. Жар растекается по горлу и спускается к груди. Я редко позволяю себе алкоголь, потому что предпочитаю иметь светлую голову. Но сейчас мне просто необходим некий дурман, чтобы наконец перестать думать об этой девчонке.
Выпиваю ещё порцию спиртного, и мозг вдруг начинает активно работать в нужном мне направлении. Я сам должен настоять на скорой свадьбе Матвея и Миры, чтобы этот оболтус с головой окунулся в семейную ответственность. Не хочет ехать в Америку – пусть идёт работать, и сам содержит свою семью. Закрою ему доступ к деньгам. Может, даже тачку отниму. Мне надо было воспитывать его строже, но я жалел пацанёнка, потому что тот слишком рано потерял мать. Но мне нельзя было становиться ему мамкой!
Чёрт!
Слышу торопливые шаги на лестнице и, поставив стакан на стол, всё-таки иду обратно в гостиную. На ходу расстёгиваю верхние пуговицы рубашки, потому что ворот вдруг начинает душить.
В синих глазах, взирающих на меня, больше нет слёз. На девушке обычные синие джинсы и широкая футболка, скрывающая все её прелести. Длинные волосы собраны в небрежный пучок на макушке. Теперь она выглядит скромной и совсем маленькой. Это несколько отрезвляет меня, утихомиривая то влечение, которое я вообще не должен к ней испытывать.
– Так намного лучше, – бросаю, скрестив руки на груди и расслабленно подпирая стену. – Это твои вещи?
– Да. Матвей возил меня домой.
Я знаю, что возил. Приставленная к сыну охрана сообщает мне о каждом его шаге. Только они как-то упустили тот факт, что он обзавёлся подружкой. Это значит, что мой сын догадался о слежке. И ему как-то удаётся улизнуть из-под носа «нянек». Это проблема!
Конец ознакомительного фрагмента.