Запрети себя любить
Шрифт:
– Юрец, – заплетающимся голосом после очередного стакана говорю я, – ты будешь свидетелем на моей свадьбе?
– Спрашиваешь, Пахан! Естественно! – Юрец ударяет кулаком по столу, отчего бутылка падает, и драгоценная жидкость из неё выливается прямо на пол. Я падаю со стула, подползаю к краю стола, открываю рот. Остатки портвейна льются мне в горло. Такая дрянь!.. Я пил много раз алкоголь лучшего качества. Кашляю. Это адское пойло мне нутро обжигает. – Паш, остановись, – Юрка тянет меня за рукав.
Но я возражаю.
– Остановка здесь запрещена!
С
– Юрец, можно я сегодня останусь у тебя?
– Да не вопрос, Паша. Ты ж знаешь: я тебе рад.
«Только ты один, – с горечью думаю я. – И ещё кое-кто, кого я сам от себя отталкиваю».
Перед глазами встаёт её лицо. Смешной, чуть вздёрнутый носик. Улыбка – кроткая, мягкая. Глаза, похожие на омуты. Меня в них затянуло с первого дня нашего знакомства. Тогда я ещё не знал, чем это всё обернётся. Думал – получу своё, исчезну, отвалюсь, как это всегда бывало.
Не срослось.
Не в этот раз.
Своё я получил и даже больше.
Она не просто мне тело отдала и девственность свою подарила. Она меня на части порвала своей любовью, которой никогда не должно было быть. И если бы я знал с самого начала, что так увязну…
Что тогда?
– О чём задумался, Паш?
Юрец почти такой же пьяный, как и я. Но он всегда спокоен и нетороплив. Это Пашка – один сплошной порыв. Но сейчас даже рваться никуда не хочется. Просто лечь на эту старую скрипучую кровать, обнять, притянуть ту, что ближе. Вдохнуть запах её волос, губами щеки коснуться.
– Юрец, ты можешь сделать доброе дело?
– Носки закончились, – весело шутит мой друг.
– Я не о том.
– Что нужно, Паша?
– Приведи мне её сюда… пожалуйста!..
Юрец смотрит на дверь и тихо произносит: «Поздно». Я бросаю туда мутный взгляд.
Ксюша…
Она похожа на ангела – в белом. Длинная шаль легла на её хрупкие плечи, закрыла ото всех. Но от меня уже не скроешь. Я видел всё и даже больше. То, что она могла бы скрыть, но почему-то не сделала этого. Чистая, непорочная…
Я встаю и, шатаясь, иду к ней. Протягиваю руки. Свои грязные руки. Она затихла. Ждёт, что я буду делать.
– Ты пришла… – медленно произношу я. – Зачем?
Юрец переводит взгляд с неё на меня. Потом решительно направляется к двери.
– Ладно, друзья мои, у вас ровно полчаса.
Он выходит в коридор. Хороший друг, понятливый. Я запираю дверь на ключ, вытаскиваю его из замочной скважины и роняю на пол. Ксюша хочет поднять, но я останавливаю.
– Не надо. Это лишнее.
Беру рукой за подбородок. Даже сквозь пьяный дурман любуюсь её чистыми красивыми глазами. Она смотрит на меня с испугом. Глупышка! Разве я могу тебе что-то сделать?
Только то, что ты сама мне позволишь.
Её губы такие сладкие! И тело – мягкое, податливое. Белая шаль сорвана и летит в сторону. Следом я намереваюсь сорвать с неё футболку. Да, я вижу, что ей не нравится такая поспешность.
– Паш, – она слабо сопротивляется, – я не могу так.
– Не вырывайся, – предупреждаю её. – Я всё равно сильнее.
Что я хочу этим добиться? Запугать её? Показать, на что ещё способен Пашка Сазонов? Но разум мой ослепляет страсть. Безумная страсть к этой девчонке, которая даже несмотря на свою любовь, пытается бороться с ней. Но со мной нельзя договориться, если я этого не хочу.
– Ксюша, ты моя девочка, – шепчу ей на ушко, а потом прикусываю его зубами. Не больно. Хотя желание оставить на её прекрасном теле свои следы очень велико. Пусть видят все, что она мне принадлежит! И если кто-то осмелится её коснуться, я…
Нет, она этого никому не позволит. Она любит меня.
Подхватываю мою девочку на руки и опускаю на кровать. Она упирается кулаками, но я развожу её руки в стороны и крепко зажимаю их в запястьях. Теперь ей некуда бежать. Зубами вцепляюсь в её футболку и тяну вверх. Я мог бы сорвать с неё эти тряпки, вконец обезумев и озверев. Но мне хочется, чтобы она согласилась. Никогда никого не насиловал. А сейчас впервые хочется.
– Разве ты не хочешь заняться любовью? – жаром дышу ей в лицо.
– Паш, мне нельзя.
– Почему?
Действительно, что может помешать нам сделать это? Потом до меня доходит.
– У тебя женские дни?
– Да, – отводя взгляд, говорит Ксюша. Я дурак, не понял сразу. Конечно, она этого стесняется. Наверное, никогда с мужчиной об этом не разговаривала. Это у меня ни стыда ни совести. Но она же совсем другая.
К этому невозможно привыкнуть. С этой девушкой каждый раз приходится себя останавливать и… слишком много думать.
Однако желание моё не утихает. И даже это маленькое препятствие не может помешать.
– Ксюш, мне всё равно, – снова наступаю я.
– А мне нет! – возмущается моя маленькая.
– Ты просто никогда это не пробовала.
– Зато ты всё перепробовал!
Усмехаюсь.
– Нет, не всё. Но с тобой я бы не отказался.
Она молчит, хмурится. Вот упрямая!
– Так, если ты сейчас не согласишься, я тебя силой раздену.
Она по-прежнему молчит. Тогда я начинаю приводить свою угрозу в исполнение. И стаскиваю с неё джинсы.
– Паша, нет! – кричит Ксюша. Я не слышу. Тогда она сдаётся. – Хорошо! Я разденусь сама.
Это мне и нужно. Отпускаю её. Помогаю снять футболку. Дальше Ксюша отворачивается и снимает остатки одежды. Я вижу, что ей безумно стыдно, что она никогда бы не согласилась сделать это по своей воле. Но в то же время меня это умиляет. Где ещё встретишь такую, как она? Все, кого я знал, давно утопили свой стыд и свою честь на дне такого же гранёного стакана, что у меня на столе.
Я вновь опускаю её на кровать. На этот раз бережно. Теперь мне не нужно её торопить. Она сказала «да». Моя хорошая…