Запретная стена
Шрифт:
— Нет, — сказала она, — не трогай их. Родители специально подвергают их этому испытанию, чтобы закалить… Приучить их к тяготению.
— Но это же ужасно! — запротестовал Нат.
— Не трогай! — резко повторила девушка. — Если ты попытаешься освободить их, они первыми вцепятся тебе в глотку.
Некоторые страдальцы держали на себе такие огромные кучи камня, что их тела вдавило в мягкую почву. Один из них, кожа которого уже позеленела, явно скончался не меньше недели назад, и исходившее от него зловоние было невыносимо.
— Каждую неделю
Нат заметил, что руки и ноги у распластанных на земле людей стали необычно короткими и коренастыми, похожими на лапы крокодилов.
— Ладно, не будем тут задерживаться, — прошептала Сигрид. — Пойдем к шатру.
Они зашагали дальше. Вблизи кожаный шатер казался еще огромнее. Сшитые краями кожи были сверху донизу исполосованы шрамами от лютых камнепадов.
Изнутри доносилось глухое, угрожающее бормотание. Сигрид подкралась к одной из прорех в кожаной стене и заглянула внутрь.
— Смотри! — шепнула она, потянув его за рукав.
Нат подошел и приник к дыре. Внутри было человек пятьсот — все лежа на животе, локоть к локтю, лицом вниз, как погибшие на поле боя, которых кто-то разложил правильными рядами. Вся эта неподвижная масса тел хором декламировала какие-то непонятные заклинания, в которых то и дело поминалось имя Алканека.
— Что же это такое? — не выдержав, пробормотал юноша.
Сигрид потянула его в сторону, и ее губы жарко зашептали ему в ухо:
— Говорю же тебе, Ползуны! Те самые, над которыми ты насмехался… Вчера десяток, сегодня пятьсот, а завтра, быть может, тысяча… ну что, начинаешь понимать? Теперь это не просто кучка психов, которые только и могут, что вымещать злость на птицах. Это целая армия.
Нат потряс головой — действительно, разросшиеся полчища Ползунов могли напугать кого угодно.
— Пошли, — настойчиво зашептала девушка. — Не надо здесь оставаться, они могут нас увидеть.
— Но что они делают? — упрямо продолжал расспросы юноша.
— Призывают на наши головы всяческие проклятия, — вздохнула Сигрид. — Их идеи нисколько не изменились. Они посвящают свое тело силе тяжести, благословляют ее. Поклоняются ей, как божеству. А нас ненавидят за то, что мы отказываемся ползать на брюхе и продолжаем ходить вертикально. С их точки зрения, это кощунство. Время от времени они совершают человеческие жертвоприношения. Тому, кто вытянет короткую соломинку, наваливают на лопатки такую кучу камней, что у него ломается грудная клетка. То еще зрелище, ты бы видел. Особенно когда слышишь, как трещат ребра бедняги… и кровь хлещет изо рта.
Она потянула юношу за руку, чтобы отвести подальше от шатра, но тот от неожиданности споткнулся и ткнул локтем ее в бедро. Раздался металлический лязг доспехов, и молитвенные бормотания фанатиков резко смолкли.
— Смотрите, смотрите, это они, святотатцы! — взвизгнул один из них. — Прямоходящие! Глумятся над нами
И, уставившись Нату прямо в глаза, он взревел:
— Падай на землю, безбожник, ложись и ползи вместе со своими братьями! Искупи преступления своих отцов!
Нат понял, что поддаваться панике никак нельзя. С уверенностью, которой он вовсе не ощущал, он вежливо поприветствовал собрание и, стараясь придать голосу твердость и обежав взглядом пять сотен обращенных к нему перемазанных глиной лиц, спросил:
— Почему вы ползаете?
— Почему? — фыркнул тот, кто, по-видимому, был здесь за главного. — Потому что люди отныне должны держаться ближе к земле. Потому что людям надлежит почитать законы Проклятия и потому что именно Проклятие давит на нас своим грузом. Мы должны приспосабливаться к новой жизни. Через три столетия только ползающие формы жизни избегнут всеобщего уплощения, ибо они очистят себя искуплением. Так гласит закон молота и наковальни. Ты исчезнешь с лица земли, жалкий человечишка! И ты, и все остальные, кому достает наглости сохранять вертикальное положение. Груз Проклятия — сила тяготения, как вы ее называете — всех вас вобьет в землю, как молоток вбивает гвоздь… Гвоздь!
И, повернувшись к своим последователям, он добавил:
— Впрочем, разве они не похожи на гвозди в этих своих доспехах?
Собрание разразилось грубым хохотом, в котором слышалось нечто угрожающее. Нат почувствовал, как ладони Сигрид легли ему на лопатки. Ей было страшно — это было ясно по прерывистому дыханию.
— Смотри же! — воскликнул лежащий человек. — Узри, каким будет твой скорый конец!
Нат глянул туда, куда указывал его собеседник, и увидел металлическую пластину, на которой кто-то неуклюже выбил изображение молотка, падающего на шляпку гвоздя.
— Вы убили Алканека Великого, — продолжал фанатик, — и теперь вам придется заплатить за ваше преступление. Примите же заслуженное наказание!
Нат попятился. Сектант разгорячился не на шутку.
— Так вы отказываетесь испытать на себе то, на что когда-то обрекли волшебника? Учитесь платить за свои грехи! Падайте ниц и ползайте!
Приподнявшись на локтях, он двинулся прямо на Ната, перемещаясь резкими рывками. Юноша обратил внимание, что его изуродованные нагрузкой кисти и предплечья покрылись толстыми роговыми наростами. Фанатик полз, как крокодил, наметивший себе жертву.
«Они уже начинают мутировать…» — подумал Нат. Наверняка они прибегли к каким-нибудь наркотикам — волшебным зельям, ускоряющим превращение.
Вся толпа уже пришла в движение, устремляясь за своим предводителем. Нат потрясенно уставился на воинственную армию, наступающую на него, не отрывая голов от земли.
— Хватайте их! — приказал верховный жрец. — Валите их на землю! Навалите им камней на спину — тридцать девчонке, шестьдесят парню. Давайте же! Я хочу услышать, как затрещат их ребра, и увидеть, как внутренности полезут у них изо рта!