Запретная страсть
Шрифт:
Смех между тем становился все громче. А потом Ребекка услышала быстрый топот. Кажется, кто-то пробежал вокруг здания.
— Что там творится?
Она запихнула банковские документы в свою сумочку и вышла из конторы. Интересно, что их так развеселило?
Любопытство Ребекки было удовлетворено, но весьма своеобразным способом: внезапно в ее правое ухо ударила тонкая струйка воды. Будь она менее поворотливой, вода попала бы и в нос, но Ребекка увернулась.
— Эй вы! — крикнула она, загораживая лицо руками, хотя опасность уже миновала.
Пит сжимал в руке
— Черт побери, Ребекка! Извини, пожалуйста. Если бы ты крикнула, что собираешься выходить, мы бы, конечно, прекратили перестрелку.
Она понимала, что приличия ради следовало бы скрыть свое изумление, но ничего не могла с собой поделать. Питу Уолтерсу не меньше шестидесяти пяти лет — а он проказничает как ребенок!
— Давай-ка выходи, Джексон! — крикнул Пит. — Нас уже застукали, и мне не улыбается получать нагоняй в одиночку.
Джексон, появившийся из-за левого угла здания, продолжал посмеиваться. Его рубашка была забрызгана водой, но волосы и брюки остались почти сухими. Либо он стрелял лучше, чем Пит, либо быстрее бегал.
— Я просто не верю своим глазам! — пробормотала Ребекка. — Где вы только отыскали эти штуки? И что за бес в вас вдруг вселился?
— Нашли мы их там, в глубине сада, на столике для пикников, — ответил Джексон и покрутил в руке ярко-зеленый водяной пистолет, любуясь блестками в пластиковом корпусе. — А начал все Пит, — добавил он, прицеливаясь поверх головы Ребекки в старика.
— Как начал, так и закончу! — весело откликнулся тот.
Ребекка не успела пригнуться и оказалась в самом центре боя, возобновленного мужчинами. Не обращая внимания на ее визг, они не успокоились, пока не выпустили все «заряды».
Вымокнув до нитки и смеясь, как разыгравшиеся дети, они в конце концов рухнули на садовые стульчики, стоявшие в тени старинных дубов.
— Боже мой, этого мне только не хватало! — Ребекка даже застонала, почувствовав колющую боль в боку. — Давненько я так не смеялась!
— Это уж точно, — усмехнулся Пит, отлично понимая, что после следующих его слов она снова вспылит. — Заведи-ка себе приятеля, пока окончательно не состарилась, и сразу жить станет веселее.
Ребекка свирепо посмотрела на него:
— Надеюсь, ты больше не разговаривал с папой?
Джексон прислушивался к их перепалке, но старался не вдумываться в слова. И все же ему взгрустнулось. Ребекка с другим мужчиной… Нет, это и представить невозможно! Ему вдруг совсем расхотелось участвовать в общем веселье.
— Легок на помине! — пробормотал старик, кивая в сторону подъездной дорожки.
Ребекка оглянулась и увидела машину отца. Преподобный Хилл уже открыл дверцу. Выражение его лица было ей знакомо, и оно не сулило ничего хорошего. Что же взбрело ему в голову на этот раз?
— Привет, папа! Жаль, что ты опоздал: мы тут славно порезвились, но по крайней мере ты остался сухим, — она кивнула на пистолеты в руках мужчин. — У них вода кончилась.
Даниела
— Ну, по крайней мере один из вас уже доказал, что умеет обращаться с этой штукой.
У Ребекки перехватило дыхание. Джексон побледнел и тоже посмотрел на игрушку, внезапно превратившуюся в символ зла. С медленным, болезненным вздохом он положил пистолет на землю:
— Я, пожалуй, пойду. — И пока остальные пытались осмыслить происходящее, побрел прочь. Ребекка в ярости вскочила:
— Как ты посмел, папа? Как ты мог? Ты не раз доводил меня до бешенства из-за какой-нибудь ерунды! Но еще никогда, ни разу мне не было стыдно за тебя… до сегодняшнего дня!
Столь бурная вспышка ошеломила Даниела. Такого он не ожидал.
— Ты не знаешь, что представляет собой этот человек, — попробовал возразить ее отец.
— Нет! Это ты кое-чего не желаешь знать, — заявила Ребекка. — Оранжерея — моя, следовательно, что бы здесь ни происходило, — это мое дело, а не твое! Я не забираюсь на кафедру и не учу тебя читать проповеди. Так как же ты смеешь говорить моему служащему подобные гнусности?!
— Этот человек сидел в тюрьме. И пусть по закону его преступление именуется непредумышленным убийством, суть дела в том, что он… Он убил собственного отца.
— Это нам известно, — заметил Пит, чувствуя, что пора вмешаться. — Джексон все рассказал в тот же день, когда пришел сюда наниматься.
Даниел оторопел:
— Ах, вот оно как? И ты все-таки наняла его? Ребекка-Руфь, опомнись, да в своем ли ты уме?
Ей удалось сдержаться, и прежде чем ответить, она сосчитала до десяти: ей не хотелось окончательно испортить отношения с отцом — и без того весьма натянутые.
— Я полагаю, преподобный Хилл, что поступила именно так, как вы меня учили… — Голос ее дрожал, в глазах стояли слезы ярости. — Что-то такое вы говорили… Как же это звучало, дай Бог памяти, ага: «Не судите да несудимы будете», верно? И еще одно… хм-хм… а, вот так: «Пусть первым бросит в меня камень тот, кто безгрешен». Точно! Вы еще не забыли, как вдалбливали мне в голову эту божественную мудрость?
Лицо Даниела побледнело. Никто никогда не осмеливался напоминать ему библейские истины таким обличительным тоном!
— Ты несправедлива, — только и промолвил он.
— Нет, папочка, это ты несправедлив!
Ребекка повернулась и посмотрела вслед отъезжавшему мотоциклу. Грохот мотора постепенно затих вдали, но прощальный взгляд Джексона не давал покоя Ребекке.
— Ничего подобного, — возразил Даниел. — Я просто счел своим долгом предупредить о грозящей тебе опасности.
— Но зачем ты сделал это при Джексоне? — Ребекка готова была сорваться на крик, но, овладев собой, язвительно продолжила: — А может быть, ты полагаешь, что его следует вымазать дегтем, обвалять в перьях и выставить на всеобщее обозрение?