Запретная страсть
Шрифт:
– Да, мама! – раздраженно отвечаю. – Если сейчас не убьюсь чемоданом, то через пять часов приеду.
– Девочка моя, – всхлипывает она. – Хочу поскорее тебя увидеть. Тебя ждет небольшой сюрприз.
Эти слова едва не заставляют меня спрыгнуть на ходу, но двери уже заблокированы, а поезд набирает скорость, приближая меня к неизбежному.
После тревожной ночи равномерное покачивание действует усыпляюще.
Еще какое—то время вспоминаю Лерку. Раскрасневшаяся, она ввалилась в нашу комнату в обнимку с Гошкой почти сразу следом за мной. Я только—только
– От это мне повезло! – пьяно скалится Гошка. – Девочки, я совсем не против. Меня на всех хватит.
Он неловко тянет ко мне руки, но получает по глупой башке первым попавшимся учебником.
– Не могла предупредить? – рявкаю на Лерку. Злость на попытку всучить мне конверт еще гуляет в крови и ищет выхода.
– Я думала ты еще развлекаешься… – медленно и томно хлопая наращенными ресницами, тянет Лерка. – Что так быстро? Не смог? – она хихикает, а Гошка в это время мусолит ее шею.
– Ладно, сейчас уйду, – обреченно взмахиваю рукой и снова тянусь к штанам. Разговаривать с подругой сейчас бесполезно. Надеюсь, что соседки еще не спят, не развлекаются и смогут меня приютить.
– Н-нет, – с пьяной настырностью заявляет Лерка и пытается вытолкать Гошку, но он не намерен отступать. Тянет ее за собой в коридор.
Слышу глухой удар двух тел о стену. Заскакиваю в ванную, поспешно принимаю душ, переодеваюсь и ныряю под одеяло.
Пытаюсь заснуть под приглушенное чмоканье, всхлипы и шуршание одежды – ребята не считают нужным вести себя тише. Кажется, процесс их не на шутку увлекает. В результате, когда взъерошенная Лерка снова влетает в комнату, я уже убедительно делаю вид, что сплю.
Так я постепенно скатываюсь в дрему, но, может, пробужденные этими воспоминаниями или тяжелыми мыслями о прошлой ночи, сны меня посещают совсем не успокаивающие.
Глава 12
Недавнее и двухмесячной давности прошлое сталкивается, накладывается друг на друга, перемешивается.
Ощущаю прикосновение сразу двух пар рук, двойное прикосновение губ опаляет кожу, в животе прокатывается жаркая волна.
Пока одни губы впиваются в мой рот, жадно, напористо, глубоко. Так, что практически не могу дышать. Вторые – щекотной дорожкой спускаются по животу. Ниже, еще ниже. Горячая волна достигает груди. Мне жарко. Просто невыносимо. Хочется сбежать, но тело отяжелело. Не могу двинуть ни рукой, ни ногой, чтобы хоть как-то помешать наглому исследованию.
Вздрагиваю, когда ощущаю жаркое прикосновение между ног. Кто-то из двоих меня целует, я не вижу, но уверена, что это вчерашний незнакомец из бара. Да, незнакомец, я совершенно уверена, что он назвал не свое имя, так что по-прежнему не знаю, как его зовут.
Ноги дергаются в неосознанном порыве сомкнуться и прекратить пронзающие удовольствием поцелуи или раскрыться, податься им навстречу, чтобы полнее испытать недавно познанную ласку.
Второй – уверена, это горе-лектор, который
Обводит горячий круг вокруг соска. Он сразу же напрягается, затвердевает, как и второй, зажатый между средним и указательным пальцами. Грудь тяжелеет, становится очень чувствительной и отзывается пронзительными разрядами на любое прикосновение.
Выгибаюсь, чтобы полнее ощутить влажный жар вобравшего грудь рта, острое удовольствие от играющего с соском языка, а второй в это время бесчинствует между моих безвольно разведенных ног.
Кружит вокруг клитора, гладит едва ощутимыми прикосновениями, потом неожиданно надавливает. Быстрее, ярче, острее.
Под веками вспыхивают разноцветные искры, в ушах шумит, сердце, кажется, вот—вот вырвется из груди.
Язык соскальзывает ниже, проникает внутрь. Я ощущаю его гладкость, гибкость, мягкий напор, которому хочется подчиняться, податься вперед, чтобы продлить томное удовольствие.
В груди клокочет вскрик. Он уже готов сорваться с губ, когда в рот проникают пальцы. Я втягиваю их жадно, скольжу языком, очерчивая длинные фаланги, и распаляю себя еще сильнее.
Мне жарко. Безумно жарко. Хочется всего и сразу. Поцелуев, проникновений, прикосновений губ ко всему телу.
Горит уже не только в груди. Пылают щеки, уши. В животе, совсем рядом с тем местом, где хозяйничает бесцеремонный язык, словно скручивается тугая пружина. До боли, до слез.
Хочется стиснуть зубы, но пальцы двигаются, дразнят, и я с жадностью их принимаю.
Язык выскальзывает из меня. Хочется стонать от разочарования, но он возвращается к клитору и снова начинает кружить. Дразнит короткими прикосновениями, распаляет длинными горячими росчерками, еще туже закручивает пружину настойчивым давлением, пока ослепительная вспышка не прошивает с ног до головы.
Меня перетряхивает.
Вздрагиваю и распахиваю глаза.
Соседи подозрительно косятся, а я чувствую, как пылают щеки.
Вот это поспала, так поспала. Надеюсь, что хоть не стонала и не устроила попутчикам эротического аудиоспектакля.
Встряхиваю головой, чтобы прикрыть волосами пылающие щеки. Смотрю в окно.
Вокзал. Перрон.
Глава 13
В толпе встречающих мимо окна мелькнули пепельно-белые волосы и алый жакет – маму можно узнать везде.
Как всегда, только поезд останавливается, все сломя голову бегут к выходу, не считая нужным дождаться, когда проводница откроет дверь, но на меня все же подозрительно косятся. Что я такого делала во время своего развратного сна? И ведь не спросишь. Одно хорошо – больше ни с кем из них встречаться не придется.
Тюки и баулы едва не падают на голову, сумки и чемоданы ставят прямо на ноги. Ну не люди, а стадо бизонов какое-то.
Выжидаю, когда, снося все на своем пути, соседи освободят купе, и только после этого вытаскиваю свой чемодан.