Запретная зона
Шрифт:
— Господи, Боб!
Боб не мог говорить, он неуклюже вывалился из машины и направился к обочине, но его вырвало прямо на дороге. Громко сигналя, мимо них пролетел огромный грузовик. Задыхаясь, Боб ухватился за дверцу «Блейзера».
Приступы рвоты не прекращались, и Бобу казалось, что у него внутри сжимается и разжимается огромный кулак.
Брайан быстро вышел из машины и склонился над корчившимся в судорогах другом, пытаясь приподнять его.
— Что случилось, дружище?
Боб тупо уставился на дорогу. «Вайпер»
— Ты видел?
— Что?
— Они были… — Боб не знал, что сказать. О том, что он увидел, нельзя говорить никому, даже Брайану. Если об этом узнает начальство, его просто отправят к психиатру и занесут в черный список. Он бессильно прислонился к капоту машины. Ведь он офицер полиции штата Нью-Йорк и находится при исполнении служебных обязанностей, а следовательно, не имеет права показывать свою слабость перед людьми. Могут подумать, что он просто напился.
Яростно гудя, мимо прошла еще одна машина. Боб с трудом забрался в кабину.
— Наверное, съел за завтраком какую-нибудь дрянь, — сказал он усевшемуся рядом Брайану.
— Ты жаришь яичницу желтками вверх?
— Всегда. Это полезно для сердца.
— Зато вредно для желудка. Возможно, это сальмонелла. Если жарить яичницу так, как ты, можно запросто подцепить эту гадость.
Боб посмотрел вдаль. «Вайпер» успел превратиться в далекую точку на горизонте, а через мгновение и вовсе исчез. Боб уже настолько пришел в себя, что захотел узнать, что же все-таки произошло. Он взял микрофон и включил его.
— Два-два-восемь. Мимо нас только что на бешеной скорости промчался красный «Додж Вайпер», он движется на север, если, конечно, это можно назвать движением.
Раздался щелчок и незнакомый голос ответил:
— Мы все поняли и благодарим за сообщение.
Полицейских постоянно перебрасывали в разные точки, поэтому Боб не удивился, услышав незнакомый голос из патрульной машины.
— Не надо было закладывать этого парня. — Брайан пребывал в полном неведении относительно того, что увидел его друг.
— Черт с ним. Он мчится на бешеной скорости. Не менее ста пятидесяти миль. Это квалифицируется как злоупотребление привилегиями.
Брайан рассмеялся.
— Все вы такие. Предатели до мозга костей.
Желудок Боба стал потихоньку успокаиваться, и он уже стал подумывать о чашечке кофе.
— Ну как? Пришел в себя, приятель? — спросил Брайан.
— У тебя когда-нибудь были галлюцинации?
— Пару раз были. Я видел сказочного дракона в телефонной будке.
— А как насчет ретроспекции? Кажется, по-научному это называется именно так. Например, если человек долго принимал наркотики, а потом бросил, но вдруг у него снова начинаются галлюцинации…
— Нет, такого со мной не случалось.
— Похоже, со мной произошло что-то в этом роде. В «Вайпере» я вдруг увидел… Я подумал… Ох, черт! — Боб выдавил
— Какая курица?
— Та самая, что снесла яйцо, которым я отравился. — Они оба рассмеялись. — Чашечка чая или кофе с печеньем сразу поставит меня на ноги.
Во Вьетнаме Боб принимал столько наркотиков, что, казалось, они выходят у него вместе с потом. Но тогда иначе было нельзя. Боб командовал разведротой, с которой уходил на долгие недели в самую чащу джунглей. Вьетнамцы прятали рис в норах, но у его людей таких тайников не было. У косоглазых были подземные полевые госпитали, наподобие тех, где работала Лой. У них были под землей даже полевые кухни. Боб выжил в джунглях только потому, что ел водяных крыс и пил болотную жижу.
Странно, но наркотики не помутили его рассудок. Напряжение, в котором постоянно находился Боб, было так велико, что они действовали как своего рода транквилизатор. Жизнь казалась не такой омерзительной, все краски становились ярче, а ляжки сайгонских шлюх не такими дряблыми. После приема очередной дозы наркотика, даже когда солнце нещадно палило прямо в лицо, Боб чувствовал едва заметное, умиротворяющее присутствие какой-то высшей силы или божества.
Может быть, галлюцинации начались потому, что рядом был Брайан? Надо же, его лучший друг женился на вьетнамке. Нарочно не придумаешь! Она работала в туннелях Чу-Чи. После службы в разведроте Боб четыре месяца занимался уничтожением таких туннелей. Сначала солдаты блокировали их, а потом поливали напалмом. Чтобы заглушить дикие вопли, доносившиеся из охваченных огнем туннелей, солдаты сами орали во всю глотку.
Сначала Боб думал, что возненавидит Лой, а потом, что никогда не сможет посмотреть ей в глаза.
Частица его сердца навсегда осталась на войне. Однако, когда обе супружеские пары стали часто встречаться за игрой в бридж, в душе у Боба выросло чувство глубокого уважения и симпатии к Лой. Боб считал, что этим чувством он обязан времени, проведенному на войне, которая теперь, как ни странно, казалась благословенной.
Боб внимательно всматривался вдаль, надеясь увидеть долгожданную вывеску придорожного кафе. Жареное витое печенье с чаем было его любимой едой. Однако вывески не было, и это означало, что придется проехать еще не менее одиннадцати миль без еды.
Друзья ехали молча. Брайан не имел привычки втягивать кого-либо в разговор. Во всяком случае, так стало после смерти Мэри. До этого он мог часами рассуждать о проблемах физики, пока у собеседника не пойдет голова кругом. В те дни их дружба с Бобом дала трещину. Брайан не был на войне, так как получил отсрочку от воинской службы, и Бобу это не нравилось. Его также раздражали чудаковатые профессора, зачастившие на ферму Келли. Вместе со всеми жителями Осколы он возмущался, что друг совсем забросил свои великолепные фруктовые сады.