Запретное искушение
Шрифт:
— Видишь? Не так уж и страшно. — Говорит он, протягивая мне еще несколько маленьких квадратиков. — Мы очень скоро выведем тебя на тропы.
Мы идем по проходу, Макс указывает на лошадей, которых, как он знает, я могу спокойно угостить, и к тому времени, как мы достигаем другой стороны сарая, я не могу вспомнить, чего я так боялась.
— Мы действительно можем прокатиться? — Спрашиваю я, и Макс кивает, посмеиваясь.
— Когда у тебя будет немного больше времени на восстановление, конечно. Я тоже давно не ездил верхом, но я не сомневаюсь, что все это вернется ко мне. — Он позволяет высокому, поджарому черному коню слизать губами последнее лакомство со своей
Я киваю, хотя последнее, чего я хочу, это вернуться и отдохнуть. Я уверена, что у Макса есть и другие дела, помимо того, что он меня опекает, и я не хочу быть для него обузой. Мы молча возвращаемся к дому. Я провожаю Макса до задней двери, он придерживает ее для меня, и мы вместе поднимаемся по лестнице. В один и тот же момент мы оба колеблемся, и Макс бросает взгляд на одну из дверей на нижнем этаже.
— Ну, я…
— Конечно. Я просто поднимусь наверх и…
Мы говорим одновременно и одновременно замолкаем, оба уставившись друг на друга. Я чувствую напряжение, витающее в воздухе, и мельком замечаю, как напрягаются руки Макса, как дергается маленький мускул на его челюсти, как будто он сдерживает себя. Я чувствую себя прикованной к месту, но заставляю себя подняться по лестнице в свою комнату, с каждым шагом сопротивляясь желанию броситься обратно к нему и рассказать о своих чувствах.
Но он уже знает о них, и произнесение этого вслух ничего не изменит.
7
МАКС
Саша не выходит у меня из головы до конца дня. Я знаю, что выполнять свое обещание провести дегустацию вин после ужина – плохая идея. Напряжение между нами было ощутимым весь день, и я без сомнения знал, о чем она думала каждый раз, когда она зависала, когда я показывал ей поместье. Быть рядом с ней, снова провести с ней день, это было похоже на то, что, по моим представлениям, должен вызывать наркотик. Это было опьяняюще.
Я не знал, что такое желание, до того, как познакомился с Сашей. Хотя это не просто физическое желание, которое кажется почти невыносимым, а желание быть с ней, разговаривать с ней и проводить с ней время. Каждое мгновение, каждый смех и каждый разговор казались мне лучшими в моей жизни.
С ней все в порядке. Как с моей лучшей подругой и женщиной, которую я хочу больше, чем дышать, в одном лице, и в самые трудные моменты я не могу не задаваться вопросом, прав ли Левин, когда я обеими руками отказываюсь от шанса на счастье, из-за клятв, которые больше ничего не должно значить для меня.
Просто быть с ней делает меня счастливым. Но как я мог стать таким счастливым? Не только сейчас, но и через годы? Мое прошлое всегда будет преследовать меня. Моя жизнь всегда будет связана с моими проступками, с моим именем и с возможностью того, что оно будет преследовать меня. И все, чего я хочу, это чтобы Саша оставила это позади. Я эгоистично наслаждался ее положением в доме Виктора, потому что это означало, что я стал видеть ее чаще, что привело к углублению нашей дружбы. Тем не менее, я знаю, что для нее было бы лучше оставить это позади. Чем дальше она сможет уйти от нашего мира преступности и власти, тем лучше.
Я не хочу видеть, как это поглотит ее, как поглотило многих других.
Трудно
Остальное я тоже знаю, в глубине души, я не хотел, чтобы на моих руках было больше крови. Я слышу голос Левина в своей голове при этом безмолвном признании, отчитывающий меня. Твоя преданность прошлому делает тебя слабым. Ты уже отнял одну жизнь и помог с другой. Как ты думаешь, ты можешь изменить это, не делая того, что нужно сделать, чтобы защитить тех, кто тебя окружает?
Я знаю, что он думает обо мне, что Виктор думает обо мне. Что касается Саши… Возможно, она единственная в мире, кто любит меня таким, какой я есть, несмотря на мои недостатки, и все же, те же самые клятвы удерживают меня вдали от нее. Та же самая преданность себе и мое обещание защищать ее препятствуют тому, чего мы оба хотим.
Я стискиваю зубы и хлопаю рукой по ближайшей поверхности, которая оказывается барной тележкой. Хрустальные бокалы вздрагивают, один из них опрокидывается и разбивается о гладкий деревянный пол, стекло разбивается вдребезги и рассыпается по твердой древесине.
— Дерьмо! — Я рычу себе под нос, оглядываясь в поисках чего-нибудь, чем можно было бы это убрать. Я не хочу беспокоить этим Джиану, и, честно говоря, я сейчас не в настроении разговаривать с кем-либо еще.
В итоге я превращаю пару листков бумаги в средство, с помощью которого их можно подмести и выбросить в мусорное ведро. Это не мешает нескольким осколкам скользить по моей руке, заставляя маленькие ручейки крови стекать по коже. Ирония судьбы. В моей прошлой жизни это можно было бы назвать знаком. В данный момент все, что я могу делать, это смотреть на красные пятна, внезапно чувствуя себя опустошенным.
Я хожу по кругу.
Я почти ожидаю столкнуться с Сашей, когда поднимаюсь наверх, чтобы вымыть руку, но, к счастью, ее нигде не видно, что избавляет меня от необходимости объясняться. Я промываю и перевязываю порезы, чтобы остановить кровотечение, и плюхаюсь на широкую пустую кровать в соседней спальне, уставившись в потолок.
Я никогда не знал, что время может двигаться так медленно и так быстро одновременно. День, проведенный с Сашей, пролетел в мгновение ока, но предстоящие дни кажутся мне бесконечным кругом неопределенности и искушения.
Я не собирался засыпать, но просыпаюсь, вздрогнув, когда солнце уже зашло, от тихого стука в мою дверь.
— Макс?
До меня доносится тихий голос Саши, и я приподнимаюсь, прогоняя сон.
— Макс, Джиана сказала, что ужин скоро будет готов.
Я прочищаю горло, потирая лицо руками в попытке избавиться от этого странного, неустойчивого ощущения, которое часто приходит с неожиданным сном.
— Я сейчас спущусь.
Когда я спускаюсь, Саша уже в столовой поменьше, но даже там мне неловко сидеть за обеденным столом на десять персон только с нами двумя.