Запретное наслаждение
Шрифт:
– Мой отец никогда не обращался со мной как со служанкой.
– Естественно, нет, но зато после его свадьбы ты сможешь зажить своим домом.
Люси ошеломила мысль, что подруги думают, будто она не выходит замуж только потому, что должна заботиться об отце. Но у них же есть замечательная экономка! Однако гораздо сильнее ее удивило то, что Аманда считает, будто она спит и видит, как бы пожить отдельно.
– Ты полагаешь, у меня получится?
– Люси! Тебе достаточно щелкнуть пальцами, и выскочишь замуж! А что еще, по-твоему, я имела в виду?
– Ну, жить отдельно…
– Господи, нет. Никто не будет знать, что с тобой делать. Ты всегда была
Люси медленно переходила через дорогу, ошарашенная двумя атаками. Над нелепыми подозрениями Дженни можно только посмеяться, а вот у Аманды, здравомыслящей и доброжелательной, явно не было желания нападать. Она не видит для женщины другого будущего, кроме замужества, и Люси не смогла найти достойного примера, чтобы опровергнуть такую точку зрения. Не смогла она и вспомнить ни одной незамужней женщины, занимающейся коммерцией. Те, кто имел свой бизнес в этой области, были значительно старше и по большей части вдовы.
Нет, у нее точно нет желания прослыть эксцентричной.
Возможно, это слабость – отказываться от своих амбиций. Возможно, она должна действовать как те отважные женщины прошлого, которые пренебрегали мнением общества ради достижения своей мечты. В памяти тут же всплыл образ Жанны д’Арк. Никто не собирался сжигать ее на костре, но ее возмущало, что над ней смеются, считают ее странной, шепчутся о ней и распускают злые сплетни, и тогда она навсегда исключила себя из обычной жизни.
Вернувшись домой, Люси так и не смогла побыть наедине с отцом, потому что рядом все время была улыбающаяся и радушная Шарлотта Джонсон. Девушка отлично понимала, что оба всеми силами пытаются заставить ее стать частью новой семьи.
Как ни хотелось ей кричать, Люси справилась с собой, вместе со всеми съела легкий ужин и даже поучаствовала в беседе, а когда снова поведала историю со Стивенхоупом, Шарлотта сказала:
– Мне кажется, Люси, нельзя было выставлять на посмешище этого молодого человека.
– Он сам выставлял себя полным дураком, а я старалась сохранить на лице бесстрастное выражение, причем единственная.
– Какой жестокий мир, – посетовала Шарлотта.
– Напротив, там много добрых людей. Леди Болл и леди Вандеймен помогли мне освоиться. Обе были знакомы с моей мамой, естественно.
Произнося последние слова, Люси услышала в собственном голосе язвительные нотки. Неужели она хвастается знакомством с аристократами?
Шарлотта не выразила ни малейшего огорчения.
– Твои родственники по материнской линии должны позаботиться о том, чтобы тебе было комфортно в новом окружении. Я бы никогда не освоилась там.
Она говорила об этом как о добродетели.
– Мероприятия, которые там проводятся, очень интересны и часто даже полезны.
Люси описала концерты и выставки и даже пересказала обсуждение резьбы по кости, но при этом ее не покидало ощущение, что окружающие слушают ее исключительно из вежливости.
Вероятно, и она когда-то мыслила так же, как Шарлотта: бомонд лишь развлекается или занимается чепухой, когда другие работают.
– Конечно, – добавила девушка, – скоро все эти люди разъедутся по своим поместьям.
– Или отправятся в Брайтон, развлекаться играми с регентом.
К сожалению, это так.
Шарлотта удивила Люси.
– Полагаю, морской воздух очень полезен для здоровья, особенно если дышать правильно. В Брайтон я не поехала бы, а в какое-нибудь
– Не сомневаюсь, ты права, дорогая, – сказал отец, и Люси узнала этот тон: у него не было ни малейшего намерения выполнять пожелание Шарлотты.
Мама всегда мирилась с этим тоном, потому что отец редко его применял, но сейчас у Люси возникла твердая уверенность, что Шарлотта не смирится. А еще у нее появилось ощущение, что у Шарлотты далекоидущие планы, которые включают не только поездки на морские курорты, но и переезд из Сити куда-нибудь ближе к лесу, на свежий воздух. Было ясно как день: Шарлотта силой воли не уступает отцу – правда, выражается это по-другому.
Люси ушла спать рано, оставив отца с Шарлоттой наедине.
Интересно, они будут целоваться или слишком стары для такого рода эмоций?
Придут ли они со временем к единому решению по поводу того, где жить и как воспитывать детей? Люси могла бы рассказать Шарлотте, как выиграть это сражение: просто высказать предположение, что отравленный воздух Сити сыграл свою пагубную роль в судьбе ее матери. Хотя зачем? Шарлотта в конечном итоге в любом случае одержит победу.
Люси открыла свой дневник, вспомнив, что не делала записи с самого дня приезда. У нее была масса свободного времени, никто не нарушал ее уединения, но она так ни разу его и не открыла. Потому что мысли, изложенные на бумаге, становятся более реальными?
Она заставила себя взяться за карандаш.
Это уже не мой дом,И, возможно, скоро не будет и домом моего отца.Зачем мне тогда сюда приезжать?Дом-то чужой…Ну вот. Мысли облечены в слова, словно вырезаны на надгробии.
Я хочу вернуть прошлое,Снова стать здесь своейИ жить так, как жила раньше,Быть частью замечательного мира Сити.Но, наверное, мне это не суждено.Наверное, все это иллюзии.Мир, который я знала, рушится,Как лед на реке после зимней ярмарки,Трескается, куски расплываются в разные стороны и тают.Даже если бы все было по-прежнему, захотела бы яОградить себя от истинного предназначения своего пола?Последнее слово прописалось нечетко, потому что Люси полностью исписала грифель. Взяв острый ножик, она заточила карандаш и дописала:
Я должна смириться с потерей и начать строить новую жизнь.
Спустя минуту она капитулировала и начала писать, едва касаясь карандашом бумаги:
Дэвид. Его зовут Дэвид.Дэвид и воздушный змей.Добродушен, нежен, любит детей,Умеет с ними играть.Нужно все время об этом помнить. Должно быть,Это такая же часть его характера,Как граф в янтарном свете фонарика.Холеный, лощеный, мрачный и опасный.Слишком опасный для графаИли для управляющего.