Запретное прикосновение

Такер Шелли

С еще большим удивлением взирал он на то, как Альдрик перевернул кружки вверх дном и поставил в ряд. Странно. Треск горящего факела у входной двери, звуки тихой музыки, доносившиеся откуда-то издалека, громко раздавались в тиши полутемной трапезной, и Ройсу стало казаться, что сам он, будто птица, парит где-то между небом и землей, между адом и раем.

Король откинул край своей бархатной мантии, и в руке его появился и заблестел драгоценный камень, один из тех кроваво-красных гранатов, коими славятся лишь горы Шалона и о которых мечтают торговцы

и ювелиры всех частей света.

Положив камень под одну из кружек, он начал менять их местами, двигая по столу. Его бледные узловатые пальцы удивительно быстро проделывали это.

— Тебе приходилось видеть подобную игру на ярмарках? — спросил он.

— Да, конечно. — Ройс наклонился, опершись о край стола. — С ее помощью мошенники ловко облапошивают игроков, отнимая последние монетки.

— Именно. — Легкая улыбка искривила губы короля. — Ловким движением руки умелый фокусник придерживает монету, а зеваки ничего не замечают и просят повторить, надеясь угадать и получить обещанный выигрыш. Ну!

Он замолчал и кивнул на опрокинутые кружки, а Ройс указал на одну из них. Разумеется, драгоценного камня под ней не оказалось. Альдрик снова переставил кружки на столе.

— А сейчас?

Ройс сделал еще одну попытку — снова невпопад.

Король усмехнулся:

— Вот и я не хочу гадать, когда бунтари решат нанести мне следующий удар. Тем более что это касается моей дочери, которой предстоит нелегкое путешествие в Тюрингию. Мало ли что они устроят ей на пути!

— Да-а, — протянул Феррано.

— И потому у меня появился такой замысел, — пояснил Альдрик. — В свадебном кортеже, который я отправил пять дней назад к Дамону, поехала не Кьяра, а подставное лицо. Ее камеристка. Кроме того…

Он в третий раз передвинул кружки и вопросительно поглядел на Ройса. Тому не оставалось ничего другого, как снова указать на одну из них. И опять пусто.

— Кроме того, — повторил Альдрик, — я послал в Тюрингию группу своих придворных, но по другой дороге. На север. А принцесса Кьяра на самом деле…

Король снова переставил посуду и кивнул, приглашая Ройса сделать выбор. На сей раз драгоценный камень оказался под избранной им кружкой.

— Так вот, — сказал король, — на самом деле моя дочь отправится в Тюрингию по южной дороге и втайне от всех. — Он протянул Ройсу камень. — Через горы. В сопровождении лишь одного, но смелого и верного человека.

В недоумении Ройс воззрился на сверкающую драгоценность, затем посмотрел на Альдрика и встретил пронзительный взгляд голубых глаз. Внезапно он понял замысел навязанной игры в угадывание и был так поражен явившейся ему догадкой, что пошатнулся и вынужден был схватиться за край стола.

— Вы хотите, — произнес он, — чтобы я сопровождал принцессу? Был ее стражем?

— И стражем, и опекуном, и ангелом-хранителем. — В голосе короля звучал несвойственный ему пафос, который лучше всяких слов говорил о его глубокой любви к дочери, многие годы скрытой от глаз окружающих. — Да, мне нужен такой человек, который

без страха рискнет своей жизнью, которому я смогу доверить судьбу и честь моей Кьяры.

Поскольку рыцарь так и не взял драгоценный камень из протянутой руки Альдрика, тот положил его на стол.

— Ройс Сен-Мишель, — продолжал он все тем же торжественным тоном, — принцесса пока отделалась легким ранением. Но те, кто не согласен с моими действиями, кто не понимает истинного положения вещей и осуждает уступки, на которые мы вынуждены идти, дабы сохранить страну, в следующий раз могут действовать более решительно и безжалостно. За себя я не боюсь, я боюсь только за нее.

Он умолк. Ройс после минуты раздумья произнес:

— Нужно быть безумцем, чтобы отправиться в Тюрингию южным путем. В такое время года.

— Оттого я и выбрал этот путь. А в проводники своей дочери — человека, который, как никто иной, знаком с нашими горами. Знает их лучше, чем свое собственное… — он хотел сказать «имя», но вовремя спохватился, ибо сам лишил имени стоявшего перед ним человека, а потому быстро поправился: — чем свои пять пальцев.

Покачав головой, Ройс отвернулся от собеседника и обронил:

— Разве у вас в услужении не осталось человека, достойного выполнить подобное поручение? — В голосе его звучала насмешка. — Ни одного благородного рыцаря?!

— Никого, кто знает горы так, как ты. В ком я был бы так уверен.

Сен-Мишель вновь повернулся к говорившему, увидел, что тот внимательно рассматривает его одеяние: темный, отороченный соболиным мехом плащ, изящные латные рукавицы, тунику из тонкой шерсти, перетянутую дорогим узорчатым поясом, на котором висели ножны для кинжала, инкрустированные золотом. Одеваться подобным образом людям простого звания, к коим относился теперь Ройс, запрещалось. Таковы были законы королевства. Однако и раньше, и сейчас рыцарь почти не обращал внимания на запреты, что и окончилось для него в конце концов прискорбно: он был отправлен в изгнание, длившееся уже более четырех лет.

Но в эту минуту во взгляде короля, устремленном на него, он уловил не осуждение, но одобрение. Да-да, чуть ли не похвалу своей дерзости.

Впрочем, Ройс не обольщался на свой счет — истинная причина столь удивительного расположения к нему Альдрика была ясна: он необходим этому жестокому, неумолимому человеку.

И рыцарь не удержался от горького смеха:

— Что ж, вижу, теперь вы готовы забыть о всех моих прошлых прегрешениях, потому что у вас появилась нужда во мне. И полагаете, просто уверены, что я с готовностью соглашусь вновь служить вам и даже жизнь отдать во имя того благородного предприятия, которое вы собираетесь взвалить на мои плечи. — Голос его становился все громче и язвительнее по мере того, как бурливший в нем гнев требовал выхода. — Кровь Господня! Думаете, так легко вычеркнуть из памяти то, как вы обошлись со мной? Как сделали изгнанником? Лишили родового имени, вышвырнули из страны! О нет, такое не забывается!