Запретное знание

Дональдсон Стивен Р.

Одного из тысяч слуховых постов, которые помогали охране сторожить запрещенный космос.

Она была полицейским; она знала, как работают подобные слуховые посты. Через интервалы, определенные штаб-квартирой ПОДК, на посту появлялась курьерская ракета. Пост перекачивал всю собранную информацию в ракету. Ракета снова уходила в подпространство и направлялась к Земле. Там информация обрабатывалась на базе, находящейся на орбите Плутона; расположенные здесь сотни ракет обслуживали тысячи слуховых постов – не говоря уже о станциях и колониях – могли охватывать планеты, спутники, астероиды

и корабли расположенные в солнечной системе. После расшифровки информация поступала в штаб-квартиру ПОДК. При соответствующем стечении обстоятельств весь процесс отнимал поразительно мало времени; обычно задержки случались, когда курьерская ракета была вынуждена доставлять сообщения обычным путем, на нормальной скорости.

А Ник направил свое сообщение, целясь в слуховой пост.

Он ждал ответа.

Последствия ошеломили ее. Она чувствовала, что теряет контакт с реальностью, словно ее m совершенно исчезло – словно «Каприз капитана» отключил внутреннее вращение или потерял все ускорение в своем путешествии по обширному безмолвию. Ник послал сообщение в ПОДК. И ожидал ответа.

О, Боже.

Но ей не представилась возможность разложить свои мысли по полочкам. Прежде чем она могла осознать всю глубину предательства Ника, она услышала, как он саркастически спрашивает:

– Ну как, удачно?

Потушив свой экран, она повернулась на сиденье и посмотрела на него.

Он стоял в проеме, улыбаясь ей. При виде Морн губы у него всегда растягивались в улыбке, обнажая зубы, а шрамы – темнели. Может быть, ее растерянность придала ей испуганный вид; может быть, сама идея, что она напугана, еще больше возбудила его. А может быть, к нему так пристала маска его страсти, что он не мог от нее избавиться.

Но Морн не была напугана; во всяком случае, не в данный момент. Она избавилась от своего прошлого, не подозревая об этом. И прошлое пыталось влиять на последствия ее действий. Она думала впервые за эти недели и была близка к ответу. И она спокойно посмотрела прямо ему в глаза. Ее тон был нейтральным от напряжения.

– Ты послал сообщение в ПОДК.

Мгновенно все его тело замерло, опасное, словно бомба с включенным часовым механизмом.

И, словно ее мучило чисто интеллектуальное любопытство, она спросила:

– А твоя команда знает, что ты занимаешься подобными вещами?

Его взгляд был таким же невозмутимым, как у нее, но в его улыбке не было ни капли любви.

– Ты – единственная, для кого это не тайна. Но я бы советовал все забыть – если ты не хочешь рисковать своей удачей.

Она проигнорировала угрозу. Было ли это правдой или фальшью – она сомневалась, что он скажет ей правду. Вместо этого она сказала:

– Я думала, ты собирался продать меня на Малый Танатос. Во всяком случае, информацию, которой я обладаю. Неужели ты изменил свое решение?

У него двигались только губы. Все остальные мускулы были неподвижны; насколько она могла сказать, он даже не мигал.

– Кто сообщил тебе, что мы направляемся на Малый Танатос?

– Никто, – сказала она спокойно. – Я догадалась сама.

– Каким образом?

Она

пожала плечами и показала на информационный консоль.

– Мне нужно было изучить оборудование, прежде чем заниматься своей работой. Изучение астрогации и нашей траектории было отличной практикой.

Его улыбка стала несколько более напряженной.

– А как тебе удалось выяснить, что я «послал сообщение в ПОДК»? – Он произнес это сокращение, словно ругательство.

Она объяснила.

Он выслушивал информацию, не шевелясь. Когда она закончила он спросил:

– Как долго ты шпионила за мной?

Она ответила и на этот вопрос. По этому поводу она уже не имела причин лгать.

– Это было впервые. Я не догадывалась об этом до самого последнего времени. – Она позволила себе каплю горечи в тоне, когда добавила: – У меня было слишком много других проблем.

И повторила свой вопрос:

– Почему ты послал сообщение в ПОДК?

И, словно она нарушила его равновесие, он оторвался от дверного проема. Небрежно, словно ленивый хищник, он подошел к командному посту и сел. Она неотрывно смотрела на него, поворачиваясь ему вслед, словно система наведения.

На мгновение его пальцы принялись массировать шрамы, словно он хотел выжать из них всю кровь. Затем он сказал:

– Я могу получить больше денег за то, что ты знаешь, если устрою аукцион. Но нельзя устроить аукцион, если нет по меньшей мере двух потенциальных покупателей. Я дал твоим старым коллегам шанс сохранить все, что ты знаешь, в тайне, если они согласятся заплатить за это.

Это была ложь; она мгновенно поняла это. Сама по себе ложь была довольно правдоподобной; но не объясняла, откуда ему известны координаты слухового поста.

Она не стала обвинять его во лжи. Пусть он думает, что она поверила; ей необходимо разрешить более важные вопросы. И она твердо заявила:

– Они не пойдут на это.

– А почему? – спросил он так, словно не особо интересовался ее ответом.

– Потому что не могут быть уверены, что ты не возьмешь их деньги и тут же не продашь меня на Малом Танатосе.

Он пожал плечами.

– Я думал об этом. Я сообщил им, что если соглашусь с их предложением, я дам тебе доступ к системам связи. Ты можешь докладывать им – сказать, что я придерживаюсь соглашения. Честно говоря, ты можешь сообщить им все, что узнала, пока мы будем ремонтироваться.

Она покачала головой.

– Не слишком хорошее решение. Предложение такого рода ничего не гарантирует. А они захотят гарантий.

Ее возражение, похоже, не смутило его.

– Попытаться стоит. Если они попытаются надуть меня, мы ничего не теряем.

О, да, ты потеряешь, Ник Саккорсо, думала она. Клянусь Богом, потеряешь.

Но она не сказала этого. Когда изменение в ней окончательно созрело, она обнаружила, что думает быстрее, более ясно.

Осторожно, нейтрально она предложила:

– У меня есть идея получше. Скажи им, если они заплатят достаточно, ты доставишь меня куда-нибудь в другое место. И позволь мне сообщить им, что ты действительно изменил курс. Позволь мне убедить их, что ты действительно придерживаешься условий сделки.