Запретные удовольствия
Шрифт:
Вот у него в голове мелькнула мысль о побеге: притвориться задыхающимся, слабым, потерявшим всякую волю к жизни, а когда развяжут, рвануться к окну, разбить его и...
Но Сергей уже смешивал в блюдце густую массу бурого цвета, в которую последовательно добавил горчицы и соли.
– Перец. Где перец, Таня?
– Вон там, у плиты. Ты "щипалку" делаешь?
– Нет, не факт, что "щипалкой" его возьмешь. Я хочу попробовать новый рецепт Сташевского - он его "красной смертью" назвал... Тьфу, тут черный перец, а нужен красный!
– Красный под окном, в шкафчике. Слушай, он же смесь так до конца и не опробовал, там результат
– Я испуганно кивнула на сжавшегося Аночкина.
– А чего мне с этим хреном делать?!
– возмутился Сергей, высыпая половину пакетика красного перца в блюдце и сноровисто размешивая кирпичного цвета месиво.
– Я, между прочим, его охранять не вызывался!
– Чего ты за него переживаешь? Тебе его жалко? Он тебе родственник?
– недоуменно спросил Дима, надевая резиновые перчатки.
– Где лук, Таня? В сетке?
– В сетке. Погоди, ты на глаза собираешься?!
– Ну не на спину же!
– Он же ослепнет! Орать будет!
– Заткнем пасть! Помычит, помычит и успокоится! А что мне с ним делать, если он по-хорошему говорить не хочет?!
– Он слепой сможет выступать свидетелем в органах, на суде?
– Вообще-то сможет, - ответил Сергей.
– Так, я почти готов. Теперь нужно разогреть. Где у тебя сковородка?
– Вы что делать собираетесь, сволочи?!
– внезапно возопил Аночкин осипшим голосом.
– Вы что?!.
– Он сорвался на фальцет и не сумел закончить своего вопроса, со страхом глядя на нас, переводя чумной взгляд с блюдца на ножи, с ножей на стремительно нарезающийся лук, который начинал жестоко драть глаза всех в кухне, с лука - на меня.
– Нечего, Аночкин, - жестко проронила я, - ты сейчас думаешь, что надо согласиться, наговорить всякой херни, а потом сбежать, когда мы развяжем тебя и поведем куда-нибудь. Должна предупредить тебя - ничего не получится. Мы - не идиоты и не новички. Ты выйдешь за пределы этой квартиры живым, только если мы будем уверены в том, что ты выложил всю правду. Ты не сможешь связаться ни со своим шофером, ни с кем-либо другим - мы тебя спеленаем, как куклу, и повезем в мешке. Выбора у тебя нет: кричи, не кричи, пытайся убежать - тебя ждет лук прямо к радужке; дикая боль, возможное ослепление, шок, долгие мучения - и, рано или поздно, ты все нам расскажешь. У тебя есть только один выход: рассказать все сейчас же. Тут же. ВСЁ. С самого начала аферы и до самого конца. ТЫ ПОНЯЛ?!
Он долго молчал, и Дима уже начал было надевать фартук, придвигая табуретку поближе к чиновнику и ставя на нее блюдце с луком, когда старик весь как-то обмяк, жмуря слезящиеся глаза, и хрипло пробормотал:
– Расскажу.
Лук, "смесь Сташевского", ножи и другие кухонно-пыточные принадлежности были срочно убраны в сторону, окно открыто, кухня проветрена, а мы все перекочевали в гостиную.
– Я уже давно занимаю должность, приближенную к расписанию встреч, разговоров и звонков Батырова. На мне лежит обязанность подготовки договоров, согласований и так далее. Всегда работал нормально. Был всем доволен. Мной тоже были довольны. Но недавно началось... Сначала ко мне пришли двое и представились как работники кировского РУОПа. Они нормально записались на прием, были очень вежливы. Один говорил, другой все время молчал. Слушал.
Тот, который говорил, намекнул на
– С кем, "с ними"?
– После долгих размышлений я понял, что речь идет о Миронове, нынешнем экс-губернаторе, и о его давнем "друге детства" и "крестном" Власове, который отсидел двенадцать лет за организацию весьма нашумевшей группы, а сейчас - официально на пенсии.
Мы дружно присвистнули.
– Миронов?! Он же со дня на день переезжает к президенту?! воскликнула я.
– Ему в Москве должность выделяют!
– Вот и думайте, в каких махинациях он замешан! Какие у него связи и какие теперь могут быть интересы!
– ответил Аночкин, бледнея. Здесь, странное дело, он вдруг очень взволновался, вспотел, и взгляд его сделался отсутствующим.
– Я пытался проанализировать, что и как происходит... И не смог понять: Батыров с Расстриговым заключили какой-то негласный договор по сбору денег, больших денег - но я узнал об этом со стороны представителей Власова, которые меня завербовали. Деньги приходят неизвестно откуда и скапливаются в определенных местах в определенное время. Значит, сбором, сопровождением и распределением этих денег занимаются разные люди. Кто они и почему это делают, мне неизвестно. Возможно у этого крупномасштабного проекта есть не менее крупномасштабное прикрытие. Но Миронов с Власовым собрались эти деньги прибрать к рукам, причем с помощью организованной группировки под началом Власова, очень опасных и серьезных мужчин, не чета молодчикам Дергача!
Мне приказали нанять его банду для того, чтобы захватить баркас и проинструктировать водолаза. Потом внезапно поступил приказ подписать контракт с ним, - Аночкин кивнул на киллера, - на голову самого Дергача. Дали инструкции уничтожить и баркас, и всех, кто на нем. Только водолаза привезти живым и отдать людям Власова. Для чего все это было сделано, я не знаю.
– Ты что-нибудь знаешь про Дергача?
– Я знаю, что он его не убил, - чиновник опять кивнул на Диму.
– А знаю потому, что, если бы убил, пришел бы за деньгами.
– Ладно, давай дальше.
– Дальше самое главное: Власов, уж не знаю, по инициативе Миронова или по собственному желанию (потому что связи Миронова с этим делом вообще не прослеживаются, это лишь мои размышления), собирается организовать террористический акт. Когда теплоход "Максим Горький" с Батыровым на борту будет проплывать в том районе Волги, где сосредоточены частые острова, люди Власова захватят корабль, пользуясь тем, что водолаз остановит его, что-то там повредит.
– А что произойдет на корабле?
– спросила я, обдумывая ход рассуждений Аночкина и пытаясь найти в них возможную ложь.
– Что на корабле?
– Точно сказать не могу: в мои функции входило передать Власову уточненное расписание и маршрут предвыборной поездки Батырова, устранить Дергача и всех свидетелей захвата баркаса, а также передать Власову список кодов к замкам сейфов, в которых повезут деньги.
– Вот это твою мать!
– вспылил Сергей, багровея.
– Тихо!
– прервала я.
– Ты не договорил! Что еще от тебя требовалось?!
– В-все!
– быстро ответил Аночкин, мотая головой и стряхивая катящиеся по лицу капли пота.
– Больше н-ничего!