Запретные удовольствия
Шрифт:
ГЛАВА 13
ИЗ ЖИЗНИ КАБАНЧИКОВ. КАК ПРОИЗРАСТАЕТ ГРЕЧКА
– Теперь главное - решить, - задумчиво произнес Дима, - а стоит ли вообще связываться с тем, что здесь творится?
– Ты как хочешь, а я от этого дела отказаться не могу, - гордо ответила Ведьма, голосом выражая верность идеалам Родины и прущий из горла патриотизм.
– Да я в принципе тоже, - пожал плечами киллер, - мне нужно грохнуть всех, кто про меня знает слишком много.
– Кха-кха!
– подал голос Сергей.
– А как же с нами?
– Вы - люди странные, -
– Ладно, убедил. А дальше-то что?!
– устало вопросила я.
– О власовских мужиках я ничего сказать не могу - незнаком. Но на лодках приезжали они. И не показали себя такими уж крутыми... хотя дело свое знают хорошо, меня не пришибли только потому, что не ждали, да еще...
– он кивнул на Сергея.
Про них я не могу сказать, что они жаждут моей жизни или что они мне ее уже дважды спасали, как могу сказать, это про вас. Поэтому их всех надо кончить... Опять же - общество чище будет.
– Ясно, - усмехнулся Сергей.
– Да ты просто классный работник правопорядка!
– Мне платят не в пример больше.
– Вы не о том пошли лясы точить, мужчины, - вздохнула я.
– У нас нет оружия, то есть практически нет. Как попасть на корабль - не представляю. Что делать с Аночкиным - тоже крупная, я бы сказала, тучная проблема, несмотря на то, что от нервов стремительно худеют. А еще есть такой вопрос: что мы будем делать, если попадем на "Максим Горький"? Нас первый же охранник засечет, проверит документы и если не пристрелит на всякий случай, то век воли не видать...
Вот и страдай тут! А платить за все наши мучения, похоже, никто не собирается!
– Насчет оружия, это ты, Таня, весьма поторопилась, - возразил Дима.
– Во-первых, ты сама прихватила охранника этой старой свиньи. Во-вторых, я взял у себя дома черный чемоданчик. И там отнюдь не женское белье.
– Ну, слава Богу, хоть в чем-то проблем стало меньше, - вздохнула я, - но главное-то не в оружии!
– Я могу выйти на связь, - мрачновато поцокал языком Сергей, решаясь на такой шаг, - доложиться, а то там меня уже считают покойником. Взять копии документов и, ничего не говоря, уйти в законный отгул. А затем - в действие. С документами нас на корабле воспримут гораздо лучше.
– А что ты у себя в отделе скажешь, чтобы не вызвать дальнейших нарастающих вопросов?
– Скажу: ехал, подстрелили, упал в реку, очнулся - гипс! Чего они еще могут спросить?
– Стоп!
– вдруг вспомнила я.
– А если сейфы не довезли, значит, их у Батырова нет!..
– Воцарилась тишина.
– Кха-кха, - глубокомысленно изрек Аночкин и тут же добавил дрожащим от напряжения голосом: - Я вижу, что вы держите меня за сволочь, дрянь и продажную тварь. И вам на меня абсолютно наплевать. Но я вижу и то, что вы люди честные, законопослушные. Поэтому спрошу: если я расскажу вам, в чем тут дело, вы сделаете хоть что-нибудь для того, чтобы меня спасти?
– Сделаю!
– твердо ответила я, пресекая попытки обоих мужчин что-то
– Если ты согласишься повторить все, что сказал нам, на суде, я также выступлю свидетельницей. И спасаться будем вместе. Клянусь.
Он кивнул, трясущейся рукой утирая пот со лба.
– Сейфы везли не в "Эко-банк", а прямо на "Максим Горький". Их было решено подменить по дороге, потому что мне не удалось переписать коды, вскрывающие двери. Поэтому и караулили машину.
В тех двенадцати, что должны были пойти к Расстригову на корабль, стояли знакомые мне коды, применив которые можно было раскрыть каждый сейф быстро и без шума. Это было нужно для того, чтобы не перетаскивать деньги с теплохода на сейнер в сейфах, а перенести их в более удобных непромокаемых картонно-пластиковых ящиках.
Но получилось так, что машину утопили и сейфы "ушли" как бы официально: заменять их теперь не представляется возможным; откуда бы они взялись, если машина с ними валяется на дне реки?..
– Понятно, - мы, серьезные, понимающе кивнули.
– Значит, вокруг корабля будут курсировать моторки и малые боты, на которых располагается охрана, а также мнимые пляжники, плавальщики, купальщики и спортсмены. На самом деле это будут погрузочные средства и вместилища для людей Власова, если им понадобится проникать на корабль в процессе плавания. На обратном пути к теплоходу подойдет сейнер, на который деньги будут перегружены. Так?
Аночкин кивнул.
– В общем, появляется возможность пробраться на "Максим Горький" и нам - у нас ведь есть лодка, которую мне выдали перед моей работой на баркасе, - подытожил Дима.
– А пока, ребята, погнали-ка к вокзалу: там квартирка одна ждет не дождется, пока мы туда нагрянем!
– Я обернулась к Аночкину: - В общем, так, чиновник ты наш! За помощь - спасибо. Чтобы не рисковать твоими свидетельскими показаниями, мы не возьмем тебя никуда, будешь ждать здесь. Я тебя запру, чувствуй себя как дома, кушай, мойся, переодевайся, у меня есть несколько мужских брюк и рубашек, в шкафу в спальне. Еды тебе тут хватит на неделю как минимум. Расслабься, забудь обо всем, почитай. Разумеется, никому не открывай дверь, к телефону не подходи. Сам никуда не звони. Жди нас, ничего не бойся. Никто тебя тут не найдет, можешь убить время написанием письменного обращения к прокурору, где изложишь все, что хочешь и можешь выложить. Учти, что за правду, признание и помощь следствию сроки неудержимо уменьшаются... Что бы такого тебе еще сказать?..
– Когда вы вернетесь?
– Точно не знаю. Может быть, еще сегодня, перед поездкой на корабль. А может, дня через три-четыре. Если нас не будет до тех пор, пока по телевизору и радио ты не услышишь о терактах и смерти Батырова, разбивай окно, вызывай милицию и отправляй два заявления на имя прокурора области... Теперь вроде бы все.
Мы попрощались с Аночкиным и развязали его.
Он молчал, старался не глядеть нам в глаза.
– Ты считаешь, он действительно не станет звонить по телефону и слезать по трубе вниз?
– спросил меня Сергей, когда мы уже проходили через двор.