Запретные удовольствия
Шрифт:
Мимо жужжали комары, изредка тыкаясь в меня, не чувствуя во мне ничего человеческого и облетая стороной. Я мысленно прониклась уважением к Ване и его поставщикам - не знаю, как на собак, но на насекомых антиперспирант явно действовал.
Внезапно увидела тропинку слева, уводящую в глубь леса. Пошла по ней, прислушиваясь. Миновала груды старого мусора по обе стороны от тропинки.
Неожиданно послышались далекие неразличимые крики. Переждав несколько секунд, я двинулась вперед убыстренным шагом.
Так
Я помчалась вперед, ветки хлестали по лицу и подставленным рукам, под ногами хрустел раздавленный сушняк.
Топот и крики внезапно стихли. Черт!
Медленно прокралась вперед, вернувшись на тропинку, и через несколько десятков шагов свернула направо. Спустившись и перепрыгнув неширокий ручей, вышла на большое истоптанное поле, возможно, по выходным огораживаемое колючей проволокой для собачьих боев, а сейчас пустое.
Оно уходило направо, теряясь в смыкающихся кронах. Впереди возвышался крутой земляной склон, утыканный деревьями, налево уводила тропинка. Поднявшись по ней, я оказалась на небольшом гребне... Ага, оказывается, здешняя тропинка делится на три малых, по одной из которых можно подняться на крутой склон сбоку... Вторая спускается к роднику в каменном ложе - там тихонько журчит вода. А третья ведет...
Третья вела к костру, укрытому предусмотрительными разводчиками за плотными рядами здешней растительности. И у костра, то есть метрах в ста от меня по прямой, велся негромкий, но, судя по интонации, весьма возбужденный разговор.
Я потратила минут двадцать и даже чуть-чуть вспотела, несмотря на антиперспирант, пока незаметно подобралась к говорившим настолько, чтобы различать то, что они говорят, даже четко не видя самих фигур и лиц.
– Нет, тут надо быстро и всем вместе, - говорил один, видимо, главный, - иначе они начнут трепыхаться, перебегать, а потом и вовсе в Новгород уйдут!
– Да, брать надо здесь, - низким и злым голосом отозвался другой, пока они стенок не наставили. А в Новгороде хрен возьмешь, там стены крепкие!
– В общем, завтра выносим, - подытожил первый, - всем скопом, в пять утра, по-тихому.
– А что с заложниками делать, ну, с хазарскими?
– раздался женский голос. Черт, никогда бы не подумала, что обладательница такого юного и чистого голоса способна на убийство!
– В рабство в Константинополь, куда ж их еще!
– ответил четвертый голос, громкий, тоже какой-то мальчишеский.
– Там сейчас что-то строят грандиозное, им рабы нужны. Пусть золотом платят.
Я побелела: иметь дело со столь обширной группировкой, ведающей, кроме собачьих развлечений, еще и работорговлей, - это не для меня.
Я еще не свихнулась...
Однако дослушать не мешает.
– Вот только
– задумчиво пробасил второй голос.
– Что Мастера?
– спросила девушка.
– Узнают про яд, уши обрубят! Чипов-то нет!
– Ни хрена они не узнают: Леха спит - умаялся, бедный... Вика сидит где-то, не вылазит. Им сейчас не до нас.
– Ну да, - согласно поддакнул четвертый голос, - у них что-то готовится...
Я еще больше вспотела. Вот тебе и Алексей Никитич!
Что готовится под прикрытием собачьей выставки? Только бои? Или перевозка наркотиков, отмывание денег... Может, людские гладиаторские схватки?!
Вдруг сзади раздался треск и нарастающие крики - мимо меня, потрясая старинного вида оружием, промчались человек десять-пятнадцать в жестяных или стальных доспехах поверх одежды - среди них были и мальчишки лет тринадцати.
– Киевские напали!
– заорали в лагере.
– Сюда!
– Послышались деревянный стук, треск, крики, проклятья, потом все стихло, и начались ожесточенные споры.
– Я с тебя вот этим самым мечом три хита снял, а ты после этого Теме врезал по спине! Все видели!
– Когда три?! Один всего! Остальные - швейная машинка, по правилам - не считаются!
– Иди ты...
– Сам иди!
Я уже совсем собралась бежать отсюда и вызывать обозы "Скорой психиатрической помощи", как вдруг сзади снова раздался треск и кто-то приставил к моей спине что-то твердое.
– Вставай!
– раздался девичий голос.
– С какой команды?!
Я медленно встала и повернулась. На ее голос сбежались еще несколько человек. Теперь я могла их как следует рассмотреть.
Все в смеси нормальной спортивной одежды с какими-то повязками, самодельными доспехами и кольчугами, залихватского вида, с деревянными мечами и короткими копьями, двое с кривыми луками. Большинство - подростки, есть несколько молодых людей. Все смотрят удивленно.
– Вы что здесь делаете?
– выразительно спросила я.
– Играем, - хором ответили подростки.
– "Киевская Русь" у нас, - ответил светловолосый высокий парень в мятых шелковых штанах, с длинным мечом в руке.
– Вы из города?
– Я тут ищу кое-кого. Увидела ваш костер, подошла, а тут такие разговоры...
Все расхохотались. Я улыбнулась.
– Значит, игра... А кто такие ваши Мастера?
– Мастера?
– говоривший полный паренек замялся, переглянувшись с соседом. По голосу я узнала того, кто сетовал на отсутствие "чипов на яд". Мастера - Лэнгвар, то есть Леха, и Вика. А что?
Я расхохоталась. Вот тебе и Алексей Никитич!
– Нет, не те, - посетовала я на удивленные взгляды ребят.
– Так вы толкинисты!
– неожиданно я вспомнила книгу и ее поклонников.