Запретные уроки
Шрифт:
И долго ей удастся это скрывать? В Бат уже стал просачиваться неясный слух о ее принадлежности к лондонскому высшему свету — что-то такое начал разнюхивать тот самый репортер отдела светской хроники. И ее нанимательница, особа, не заслуживающая никакого доверия, уже вызнала слишком много — вполне достаточно для того, чтобы Сьюзен покинула Бат в ту же минуту, когда вернется из Кловер-холла.
Конечно, если они вообще доберутся до поместья.
— Я — Сьюзен, наставница вашей подопечной. — Она протянула руку и погладила его лоб, старательно обходя налившуюся фиолетовым и багровым шишку у кромки волос. —
— Зови меня просто Себастьяном. — Он перехватил ее руку и отвел от своей головы. — Мы, в конце концов, были близки, и громкие титулы звучат страшно нелепо.
Сьюзен моргнула, опасаясь, что он сейчас снова засыплет ее потоком вопросов. Он потупился.
— Извините меня, мисс Боннет... Сьюзен. Я знаю, что для тебя это непонятно. Но у меня в мозгу всплывают воспоминания, и я не могу не обращать на них внимания.
Сьюзен заерзала под одеялом, проглотила подступивший к горлу ком.
— К-какие воспоминания? И вы уверены, что воспоминания вас не подводят? Возможно, это просто обрывки сновидений. Вы так сильно ударились головой, что долгое время пролежали без сознания.
— Нет, это не сновидения. Воспоминания эти вполне реальны. Не знаю, почему я в этом так уверен, но уверен абсолютно. — Он взглянул на Сьюзен. — Мы с тобой уже предавались любви.
— Да. — Она несколько смущенно отвела глаза. — Ну, конечно... было.
— Да нет же, не сейчас — прежде. —Он повернул ее голову так, чтобы она смотрела ему в глаза. — Воспоминания не оставляют меня. И это не только видения. Физические ощущения. Чувства. Я знаю, что ты этого не поймешь.
— Себастьян, — сказала Сьюзен, и щеки у нее заполыхали, — когда ты проснулся нынче утром в моих объятиях, ты спросил, произошло ли что-то между нами.
— А ты ответила, что ничего не было. — Его смущенный взгляд вильнул в сторону.
— Ну, я сказала тебе не всю правду до конца. — Она прикусила губу. — Ночью мы обнимались, целовались, ласкали друг друга очень горячо. Чуть-чуть не дошли до полной близости. Даже не знаю, почему так вышло. Похоже, какая-то сила тянула нас друг к другу. Да, мы были без одежды, но тянуло нас друг к другу что-то более важное.
— Ты совершенно права. Хотя я и не могу объяснить причины такой взаимной тяги.
— Мы едва не замерзли до смерти. — Сьюзен снова посмотрела на Себастьяна. — И мне кажется, что мы оба боялись умереть... и цеплялись за жизнь. С таким объяснением ты согласишься?
— Право, оно кажется разумным. — Себастьян еще минуту раздумывал над ее предположением. — Несколько моих близких родственников погибли трагически, в результате несчастных случаев. — Он поднял голову, погрузился в свои грустные воспоминания. — И их смерть... ну, это перевернуло всю мою жизнь так, что ты и представить не можешь.
Сьюзен откинула голову и тоже уставилась в потолок.
— Моя мама умерла, когда я была совсем крошкой. И в мгновение ока вся моя жизнь изменилась. Поэтому я так хорошо тебя понимаю. — Она склонила голову набок и посмотрела на Себастьяна. — Когда смерть маячит перед глазами, приходится как-то бороться. А что может быть более жизнеутверждающим, чем любовь?
Он смотрел на нее и гладил
— Сьюзен, когда мы всего несколько минут назад предавались любви, это не имело ничего общего со страхом смерти. — На его губах появилась бледная улыбка. — Нас потянуло друг к другу, и с этим не поспоришь. Это была страсть. Чувство. Потребность.— Вдруг улыбка совершенно пропала, а глаза его расширились, словно голову посетила неожиданная мысль. — А перед этим, когда мы чуть-чуть не дошли до близости, что нам помешало? Ты ничего об этом не сказала.
— Это я остановила тебя... — Сьюзен смущенно повесила голову. — В ту минуту, когда поняла, что ты даже не представляешь, кто я такая. Я поняла, что ты еще не пришел в себя после удара, хотя и был в сознании и даже весьма игрив.
Он приподнял ее голову, заглянул в глаза. Когда он смотрел на нее вот так, все виделось ему по-другому, словно она представала перед ним в совершенно ином свете.
— Я скажу тебе правду. — Она справилась с волнением, собираясь сделать свое признание. — Мне хотелось близости с тобой, Себастьян, как бы безнравственно это ни звучало.
Он ничего не ответил, продолжая пристально вглядываться в ее глаза.
Сьюзен понимала, что нет нужды больше лгать. Она по собственной воле опозорила себя, признавать это надо точно так же свободно.
— Пусть мы постоянно спорим и ни в чем не можем согласиться, я почувствовала большое уважение к тебе с той минуты, когда мы познакомились в Верхних залах. Ты влек меня с такой страшной силой, что я даже не отваживаюсь искать этому объяснение.
— Сьюзен... я должен тебе кое-что тоже объяснить. Нечто такое, что очень сильно меня смущает. — Себастьян положил ей на плечо свою сильную руку и крепко прижал к себе. И после этого долго молчал. — Когда я сказал, что мы предавались любви с тобой прежде... я... черт меня совсем побери... этого быть не может, тебе покажется полной бессмыслицей, но рассказать я обязан.
Сьюзен повернула лежавшую на его плече голову, примостилась на могучем бицепсе, чтобы лучше видеть лицо Себастьяна.
— Несколько недель тому назад у меня была интимная близость с женщиной — в Лондоне, во время торжественного приема. Кругом царила кромешная тьма, а я еще был навеселе, вот и перепутал ее с другой.
«Господи боже!» Сьюзен похолодела, а сердце затрепетало пойманной пташкой. Этого не может быть! «Ах, Боже милостивый, помоги мне!»
— Я с той ночи повсюду разыскивал ее, хотя знаю лишь то, что она шотландка, а волосы у нее черные как вороново крыло. Вот как твои. — Он склонил голову набок, пристально глядя на Сьюзен. — Сьюзен, мои руки помнят тебя. И мое тело помнит тебя.
— Что ты т-такое говоришь... Себастьян? — В ожидании его дальнейших откровений она просто окаменела. От страха перед тем, что каждое новое слово сообщало — нет, не о ней самой, а о том, кто на самом деле он. «О боже!»
— И хотя я не знаю, как Провидению было угодно привести меня в Бат, для чего, но я всеми фибрами души верю, что именно вы, мисс Боннет, стали моей невольной жертвой там, в библиотеке, во время приема.
Она едва дышала, а сердце стучало, как колокол. Ей казалось, что нужно сейчас же бежать, иначе легкие разорвутся от нехватки воздуха.