Запретный город Готхэн
Шрифт:
пещере.
Мы оставались здесь все вместе до сегодняшнего утра, когда какой-то пес,
погонявший овец, не появился в окрестностях пещеры. Вормонд подозвал его,
показал талисман и заявил, что он хочет поговорить со жрецом из города. Тогда
этот человек ушел, и вскоре вернулся, приведя жреца.
Он и туранцы долго разговаривали, но о чем, я не знаю. Потом Вормонд убил
человека, который привел священнослужителя и вместе со жрецом спрятал его
тело
После дальнейшего разговора служитель ушел, а они оставались в пещере
еще целый день. Но в сумерках прибыл следующий посланец, и туранцы пошли с
ним в город. Они приказали нам поесть, а затем оседлать лошадей и быть в
готовности, чтобы с полуночи до рассвета мы могли сразу отправиться в путь. Это
все, что я знаю, Митра мне свидетель!
Конан не ответил. Он посчитал, что человек рассказал ему правду, и его
замешательство увеличилось. Думая обо всем этом, варвар невольно расслабил
захват, а пунтиец воспользовался этим моментом, чтобы попытаться сбежать.
Судорожным рывком он частично вырвался из тисков Конана, доставая нож,
который ранее не мог выхватить, и с громким криком нанес удар.
Конан увернулся от удара, молниеносно изгибаясь всем телом; лезвие
разрезало одежду и поцарапало кожу, а Конан, схватив обеими руками бычью шею
пунтийца, выкрутил её изо всех своих сил. Позвоночник хрустнул как сухая ветка.
Конан отпрыгнул в темноту. У входа в пещеру появился человека, который с
тревогой позвал не вернувшегося товарища, но Конан не ожидая продолжения,
исчез, словно призрак в темноте.
50
Пунтиец позвал снова, и, не получив ответа, со страхом крикнул своим
товарищам. С мечами в руках они скользнули вверх по склону, и вскоре один из
них наткнулся на тело. Они склонился над ним, шепча с тревогой.
— Это злое место, — сказал один, — демоны убили Ходрага.
— Нет, — сказал другой. — Это люди из долины. Они хотят убить нас
одного за другим.
Человек схватил лук и с тревогой посмотрел в окружавшую их темноту.
— Они зачаровали туранцев, и те пошли туда сами за своей смертью, —
пробормотал он.
— Мы будем следующими, — сказал третий. — Туранцы погибли. Седлаем
лошадей и поскорее уходим отсюда. Лучше умереть в горах, чем безропотно
ждать здесь, стоя, словно овцы на убой.
Пятью минутами позже они последовали на север так быстро, как только
были в состоянии погонять лошадей.
Конан не видел того, что произошло. Сойдя со склона ниже пещеры,
северянин не пошел больше, как раньше, вдоль горного хребта, а направился
прямо
город с востока. Дорога вилась сквозь деревья, как немного более темная нить на
фоне темной груды плоскогорья.
Киммериец дошел по ней до самых городских стен, так что в пределах его
видимости оказались большие ворота в мощных, темных бастионах. Стражники
стояли, небрежно упершись на копья, ибо Готхэн не боялся нападений, да и чего
здесь следовало опасаться? В конце концов, даже самые смелые из племен этой
страны избегали демонопоклонников. Ночной ветер принес из-за ворот звуки
разговоров и перебранки.
Конан был уверен, что люди, которых он ищет, находятся где-то в Готхэне, и
что они собираются вернуться в пещеру. Но у него была и причина, не связанная с
местью, по которой киммериец также хотел войти в Готхэн. Скрытый в глубокой
тени и глубоко задумавшийся, он услышал позади себя, тихий стук копыт на
пыльной дороге. Варвар втиснулся глубже между деревьев, но потом, пораженный
внезапной мыслью, повернулся и направился к ближайшему повороту, где и
притаился в темноте у дороги.
Вскоре появилась вереница вьючных мулов, подгоняемых идущими вокруг
людьми. У них не было факелов, но по их движениям можно было бы сделать
вывод, что они хорошо знают дорогу. Глаза Конана достаточно привыкли к
тусклому свету звезд, чтобы он смог распознать в них иргизов в длинных плащах
с округлыми меховыми капюшонами. А их лица были обмотаны шелковыми
шарфами. Они прошли так близко, что киммериец почувствовал смрад их тел.
Северянин сжался еще больше, а когда последний из мужчин прошел мимо
него, на горле иргиза сжалась стальная рука, заглушая крик, а в челюсть влетел
удар железным кулаком. Иргиз обмяк без сознания в захвате Конана. Остальные
были уже вне поля зрения, а шуршания навьюченных на седла тюков было
достаточно, чтобы заглушить звуки схватки.
Конан перетащил свою жертву под прикрытие темных ветвей и спокойно
раздел ее, стянув сапоги и шарф. Он надел одежду местного воина, пряча меч и
кинжал под длинный плащ. Через несколько минут варвар шел в хвосте колонны,
опираясь на свою трость, словно устав от долгого путешествия. Северянин знал,
что человек, которого он оставил в кустах, пролежит, не приходя в сознание в
течение нескольких часов.
Киммериец подобрался к хвосту отряда, но держался позади, как отставший.