Запретный плод (Анита Блейк - 1)
Шрифт:
Я так поняла, что мы больше не прикидываемся любовниками. Представьте себе - я чуть не сказала, что вампир в ранге мастера боялся не сдержать себя со мной!
Мы поднялись в длинный коридор с дверьми по обеим сторонам. Жан-Клод уже входил в одну из них. Я пошла к ней, отказываясь спешить. Подождут, черт их не возьмет.
В комнате была кровать, ночной столик с лампой и три вампира: Обри, Жан-Клод и незнакомая женщина-вампир. Обри стоял в дальнем углу у окна. И улыбался мне. Женщина полулежала на кровати и выглядела, как положено вампиру: длинные прямые черные волосы рассыпаны по плечам. В длинном
– Погляди мне в глаза, - велела она.
Я бросила на нее взгляд, не успев себя проконтролировать, и тут же опустила глаза на пол.
Она рассмеялась смехом, очень похожим по осязаемости на смех Жан-Клода. Звук, который можно подержать в ладонях.
– Обри, закрой дверь, - приказала она. В ее голосе звучало раскатистое "р", но я не могла определить, что это за акцент.
Обри прошел мимо меня, закрыл дверь и остался у меня за спиной, где я его не видела. Я отошла так, чтобы встать спиной к стене, откуда я видела всех троих, хотя, конечно, толку в этом мало.
– Боишься?– спросил Обри.
– А кровь еще идет?– спросила я.
Он прикрыл пятно на рубашке руками.
– Посмотрим, у кого будет идти кровь на рассвете.
– Обри, не ребячься.– Женщина-вампир встала с кровати, ее каблуки застучали по голому полу. Она обошла вокруг меня, и я подавила поползновение обернуться вслед за ней, чтобы не терять ее из виду. Она рассмеялась, будто поняла это.
– Ты хочешь, чтобы я гарантировала безопасность твоей подруги?– спросила она. И опять грациозно опустилась на кровать. Голая запущенная комната казалась еще хуже от присутствия этой женщины в двухсотдолларовых кожаных сапогах.
– Нет, - ответила я.
– Ведь это то, о чем вы просили, Анита, - сказал Жан-Клод.
– Я сказала, что хочу гарантий от мастера Обри.
– Ты говоришь с моим мастером, девушка.
– Это не так.
Вдруг в комнате стало очень тихо. Слышно было, как что-то скребется в стене. Мне пришлось посмотреть, чтобы убедиться, что вампиры все еще в комнате. Они были неподвижны, как статуи - ни признака движения, дыхания или жизни. Они все были неимоверно старыми, но ни один из них не был достаточно стар, чтобы быть Николаосом.– Николаос - это я, - сказала женщина-вампир, и голос ее вкрадчиво задышал в комнате. Я хотела бы ей поверить, но не верила.
– Нет, - сказала я.– Ты не мастер Обри.– И я рискнула взглянуть в ее глаза. Они были черными и чуть расширенными от удивления.– Ты очень стара и чертовски хороша, но ты не настолько стара или сильна, чтобы быть мастером для Обри.
– Я же тебе говорил, что она поймет, - произнес Жан-Клод.
– Молчать!
– Игра окончена, Тереза. Она знает.
– Только потому, что ты ей сказал!
– Объясните им, как вы поняли, Анита.
Я пожала плечами.
– Не то ощущение. Она недостаточно стара. От Обри исходит ощущение большей силы, чем от нее. Это неправильно.
– Ты все еще настаиваешь на разговоре с нашим мастером?– спросила женщина.
– Я все еще хочу получить гарантии безопасности для моей подруги.– Я посмотрела на каждого из них по очереди.– И мне надоели эти дурацкие
Вдруг Обри бросился ко мне. Мир замедлился. Не было времени испугаться. Я попыталась отступить, зная, что некуда.
Жан-Клод, вытянув руки, бросился ему наперерез. Но он не успевал.
Рука Обри, появившись из ниоткуда, попала мне в плечо. Удар вышиб воздух из моих легких и отбросил меня назад. Я врезалась спиной в стену. Через мгновенье о ту же стену стукнулась моя голова. Мир стал серым. Я соскользнула по стене вниз. Дыхания не было. На сером фоне замелькали белые тени, и мир стал чернеть. Я соскользнула на пол. Это было не больно, уже ничего не было больно. Я пыталась вдохнуть, преодолевая огонь в груди, и тут все поглотила тьма.
9
Из тьмы плыли голоса. Сновидения.
– Не надо было ее переносить.
– Ты хочешь ослушаться Николаос?
– Разве я не помог ее переносить?– сказал мужской голос.
– Помог, - отозвалась женщина.
Я лежала с закрытыми глазами. Нет, мне не снилось. Я вспомнила возникшую из ниоткуда руку Обри. Это был удар тыльной стороной ладони. Если бы он сжал кулак... Но он этого не сделал. Я была жива.
– Анита, вы очнулись?
Я открыла глаза. В голову хлынул свет. Я снова закрыла глаза от света и от боли, но боль осталась. Я повернула голову, и это было ошибкой. Боль превратилась в непобедимую тошноту. Как будто кости головы пытались соскользнуть с мест. Я закрыла рукой глаза и застонала.
– Анита, вам нехорошо?
Зачем задавать вопросы, ответ на которые очевиден? Я ответила шепотом, не зная, чем отзовется для меня попытка заговорить. Вроде бы не очень плохо.
– Просто великолепно.
– Что?– Это был голос женщины.
– Я думаю, она проявляет сарказм, - сказал Жан-Клод. В голосе его звучало облегчение.– Если она шутит, значит, она не сильно пострадала.
В этом я не была уверена. Тошнота накатывала волнами, от головы к желудку, вместо того чтобы наоборот. Спорить можно, что у меня сотрясение. Вопрос в том, насколько сильное?
– Вы можете двигаться, Анита?
– Нет, - шепнула я.
– Позвольте мне перефразировать вопрос. Если я вам помогу, вы сможете сесть?
Я сглотнула слюну, пытаясь дышать сквозь тошноту и боль.
– Может быть.
Две руки скользнули под мои плечи. Кости у меня в голове поехали вперед, когда он меня поднял. Я ахнула от боли.
– Меня сейчас стошнит.
Я перевернулась на четвереньки. Движение это было слишком быстрым, и боль налетела вихрем света и тьмы. Живот сводило, рвота стояла у горла, голова раскалывалась.
Жан-Клод держал меня за талию, его холодная рука лежала у меня на лбу, не давая костям головы расползаться. И голос его поддерживал меня, как прикосновение гладкой простыни к коже. Он тихо и ласково говорил по-французски. Я не понимала ни слова, но и не надо было. Его голос держал меня, укачивал, унося часть боли.
Он прижал меня к груди, и я была слишком слаба, чтобы возражать. Боль колотилась в голове, но теперь это была далекая, пульсирующая, тупеющая боль. Голову повернуть все равно было невозможно, будто она выскользнула из шарниров, но боль была уже другая, терпимая. Он вытер мне лицо и губы влажной тканью.