Запретный плод сладок
Шрифт:
Бетани знала, что делала: ее совет пролетел мимо ушей. За прошедшую неделю Оливия неоднократно поднимала трубку, чтобы позвонить ему, и стремглав мчалась на звонок телефона: а вдруг это он? Она твердила себе, что между ними все кончено, но сердце не хотело верить. Однако наступает момент, когда человеку приходится принять неизбежное, и идти по жизни дальше своим путем.
— Какой смысл в том, чтобы возвращать прошлое? — спрашивала она Бетани. — Едва появилась проблема, пусть и старая, он все разрушил.
— Поезжай к нему,
Бетани права во всем. Оливия, уже собралась было ехать, но… ее врач сообщил, что причина тошноты, потери аппетита и бессонницы самая житейская — она, Оливия, уже два месяца беременна.
Новость сразила Оливию! Она даже зашаталась от волнения, к горлу подступила тошнота.
— Я удивлен, что вы не поняли этого сами, — сказал врач, удивленно глядя на нее. — Ведь это не впервые.
— Вы правы, но раньше ничего подобного не было…
— Каждая беременность индивидуальна. В первый раз эмбрион был слабо прикреплен к матке, вы не доходили срок. Но сейчас пока все в норме. — Он посмотрел на нее поверх снимка УЗИ. — Вы, должно быть, рады, Оливия?
— Да, — сказала она все еще в шоке. — Почему вы подумали иначе?
— Вы явно не планировали ребенка и не замужем. Многие на вашем месте не оставляют ребенка…
Избавиться от ребенка Гранта?
— Нет! — воскликнула она. — Моя ситуация, может, сейчас и не идеальная, но я не пойду на аборт. Я справлюсь, так или иначе.
Но ее ребенок будет без отца, с грустью осознала она. Уж если он, будучи женат на ней, противился ребенку, то сейчас и говорить нечего.
«Ты сделала это, чтобы привязать меня!» — обвинял он. «Но ты тоже участвовал в этом, Грант», — оправдывалась она, поражаясь его злости: неужели он считает ее способной использовать невинное дитя, чтобы добиться своих корыстных целей?
— Сейчас мне не придется оправдываться, — говорила она Бетани. — Это случилось, когда был Бал Солнечного Цветка. Мы поехали ко мне и были так поглощены друг другом, что искать презервативы, уже не было времени.
— Когда женщина прилагает столько сил, чтобы соблазнить мужчину, она не думает о последствиях, — усмехнулась Бетани. — Мне это не нужно объяснять, Оливия. Я сама была в подобной ситуации. Но это не значит, что ты должна сохранять новость в секрете. Откуда ты знаешь, может, для него это будет удобный способ вернуться.
— Скорее он обвинит меня в новой попытке связать ему руки.
— Перешагни через свою гордость и действуй. Ты носишь его — понимаешь, ЕГО — ребенка и ждешь порицания. Действуй, а не хнычь, малый, ждет встречи и с папой тоже.
— Возможно, я позвоню ему завтра вечером, — уступила она. В конце концов, он имеет полное право знать, а она даст ему понять, что не ждет от него никаких конкретных поступков, которые связали бы ему руки.
— Не лучше ли тебе, дорогая, полететь
Она последовала совету подруги и даже забронировала билет. Но ночью у отца случился еще один сердечный приступ, и на этот раз очень серьезный. Врачи опасались, что он не выкарабкается. И Оливия осталась.
В тот год зима рано пришла в Ванкувер, и вместе с ней — серое небо, изморось, мокрые листья под ногами и почти всегда туман. Погода соответствовала настроению Гранта, унылому и постоянно мрачному, которое затянулось со времени отъезда Оливии. Опять ошибся! Опять то же самое!
Прошел и ушел День благодарения, октябрь незаметно перешел в ноябрь, началась подготовка к Рождеству. Так день за днем текла жизнь Гранта; он начал встречаться с другой женщиной — милой, простой, услужливой, без настырных родственников… Но когда мужчина привык к пикантности и остроте экзотической пищи, простой белый хлеб не утолит его голод. А Оливия, несмотря на все ее недостатки, обладала именно той пикантностью, которая была ему нужна, чтобы сделать жизнь интересной.
Он ушел с головой в работу, брал дополнительные часы, и главная медсестра реанимации поинтересовалась, не переехал ли он в больницу на постоянное место жительства. И она была недалеко от истины: он потерял интерес к апартаментам в пентхаусе.
Его стали раздражать люди, куда-то спешащие, всех кто-то ждал, кто-то с радостью встречал дома. А у него были только воспоминания и прошлое, которые он хотел бы забыть. Но не мог. Перед глазами стояла Оливия — равнодушная, заплаканная, обиженная… Она преследовала его везде, следуя за ним по безмолвным коридорам ночной больницы, в супермаркете, в деловом центре, везде…
Она напоминала ему о себе на улице: с рекламного щита — красивым лицом восхитительно длинноногой женщины, — молодой матерью в парке Стэнли, играющей с ребенком.
Он видел и находил ее везде. Он тянулся к ней и ненавидел Сэма, который снова украл ее. На Рождество он работал три дня подряд, притащился домой усталый, голодный и злой.
Так тянулся день за днем, пока однажды ранним январским утром ему не позвонил Джастин Грир.
— Ты долго намерен оставаться в Ванкувере? — поинтересовался Джастин, как только все приветствия остались позади.
— Не знаю, — ответил Грант. — Я больше ни в чем не уверен.
— Вот и хорошо, — оживился Джастин. — У меня есть очень интересное предложение: занять должность заместителя главврача кардиологии в «Спрингдейл Дженерал». Я занят частной практикой и хочу проводить больше времени с Вэл. Ты знаком со здешним медицинским персоналом, заменял меня, так что ничего страшного не может быть.
— Ничего страшного, кроме визитов Сэма Уайтфилда. Спасибо за такое лестное предложение.
Внезапная пауза на другом конце провода насторожила его.