Запутанная планета
Шрифт:
Длинная пещера походила на дупло упавшего дерева, каким видит его залезший внутрь бурундук, только для бурундука никто не зажигает вдоль прохода круглые светильники. Из волокнистых стен торчали грозди грибов, ноги Доктора вязли в прелой листве, душила холодная влажность, словно на дне лесного оврага.
Темпоральные ощущения были не из приятных: линии времени здесь закручивались воронками, парадоксы громоздились фракталами. Гиблое место.
Джон пощёлкал ногтем по датчику колебаний эфира: стрелка ходила от нуля до ста
Джон с тревогой глядел на Главный экран и не сразу заметил, что одно из окошек в цилиндре над консолью открыто, оттуда тянется щуп и уходит в телепатический монитор. Чёрт! Схватил тевтонку за воротник, отшвырнул от панели.
Грейн с бряцаньем стукнулась об пол, попыталась встать, но на грудь её тут же вспрыгнул питбуль, зубами сжал горло. Она прохрипела:
— Постой, пощади! Не сделала же ничего, сам видел!..
— Я видел, что ты подала какой-то телепатический сигнал, — напряжённо откликнулся Джон, следя за лианой, которая переползала на стену, обвивала круглый фонарь.
Глупая затея — лезть сюда. Набегут теперь со всех сторон сестрички Грейн, тыкая мечами и дезинтеграторами, и попробуй с ними справься. Даже отвёртки нет.
Однако проходили минуты, а из древесного коридора ни спереди, ни сзади никто не показывался. По-прежнему мирно жужжали пчёлы с хорошую курицу, метровая мохнатая гусеница переползала дорогу. Похоже, тевтонка действительно не успела напакостить, как собиралась.
— Кстати. — Джон повёл джойстиком и осмотрел длинные пальцы Доктора, малиновый сюртук, чёрные лаковые ботинки. — Ведь через ворота шли мы с тобой — откуда тело?
— Дьявол… А-аа… Убери псов, всё расскажу!
Когда питбуль отступил, она встала, кривясь и держась за шею. Пояснила:
— Древо создаёт… Арр-р, ну и клыки… Создаёт альтернативное тело. Когда захочешь вернуться, уберёт. Оно тебя с прошлого раза запомнило, поэтому сделало ту же одёжу. Я продолжу?
Джон с неохотой кивнул, предупредил:
— Ещё одна выходка, и превратишься в шницель.
Фонари на самом деле были ячейками памяти, каждая — для отдельной жизни, прожитой Девочкой-которая-учится, там хранились различные навыки и умения, любой из них Грейн могла взять.
Она уверенно ориентировалась во множестве поворотов и разветвлений коридора, два раза стены перед ней расползались в стороны, открывая проходы. Наконец, на Главном экране показался фонарь, свет которого сложился в огненную надпись: «Система звезды Лампаданос, Неклида. Небесные Палаты. 1785468709-1784496284. Синакора-шу, мастер-веятель».
— Что за номера, на телефонные не похоже, — заметил Джон, — пространственно-временные координаты? Зачем тогда лишние циферки?
— Первым идёт обозначение вселенной, — откликнулась Грейн.
Доктор откинул крышку фонаря; за ней шевелились провода.
Джон снова перехватил джойстик:
— А ты не собралась ли сохранить себя на этот фонарь? И оставить меня здесь в
Грейн покосилась недоумённо:
— Подобное невозможно, клянусь Пресвятой. У каждой свой фонарь. Древо дарует его в конце Пути, когда достигнешь совершенства в искусстве. Мой Путь не пройден, я не могу пока обрести покой.
Доктор провёл пальцами по обнажённым проводам, проскочила искра.
Главный экран вспыхнул зелёным. Джон невольно зажмурился, а когда открыл глаза, на полу перед консолью лежал чёрный распылитель с золотыми завитками — другой, чем у Ныкатиса, потоньше и подлиннее.
Спросив разрешения, Грейн подобрала приборчик, спрятала в нагрудный карман и сдержанно улыбнулась:
— Есть, умение веятеля у меня.
Джон приготовился к длинной обратной дороге, но портал в часовенку распахнулся прямо возле фонаря мастерицы. Тевтонка выглядела задумчиво и подавленно. Уставилась на рычаги, как на бассейн со скорпионами, медлила перед круглым окошком, за которым мерцал красным убийственный агрегат иллинойцев. Не уверена в своих силах? Боится покидать Древо?
Пришлось снова перехватить управление.
Когда в часовню ворвался второй щупленький служитель, Клара поняла: один из них — Доктор. И наверняка тот, который корчит из себя ревностного последователя смешной иллинойской религии. Шуточки вроде: «Это и есть галлифрейка? Ужасающее лицо!» — тоже в его стиле.
Настоящий Ныкатис, без страшненькой шапки, ловко смастерил перевёрнутую картину, а после связал Доктора по рукам и ногам слоем металла. Клара сдерживалась, не подавала вида, насколько переживает. Но когда вместо того, чтобы «показать искусство», поддельный веятель сотворил бессильный пшик — она не могла не застонать «О нет!»
Только не это! Выдала, выдала, за кого болеет… Решив сгладить ситуацию, Клара принялась изворачиваться в держателях и вопить:
— О нет, о нет, как давит, уберите ваши железяки!
Мялиус проверил захваты, дал отмашку Тине — и те действительно ослабли. Иногда жаловаться намного полезнее, чем терпеть.
Её выходка отвлекла всех и позволила Доктору пару минут подумать. Он требовательно воскликнул:
— Кто хотел настоящего искусства? Занимайте галёрку!
Пошевелиться ему не давала железная кожура, но струи из конуса летели точно к полу, ложились поверх сотворённых стоп, складывали обнажённую женскую фигуру из металла. Внутри у неё росли механизмы, компьютерные платы покрывались сетью проводков и клемм.
Облако рассеялось. Перед потрясёнными иллинойцами стояла нагая богиня с матово-тёмной кожей, безволосая, зато в короне. Механическая женщина рывками подняла идеально выточенную ладонь, помахала присутствующим — и гибко перегнулась вбок, встала вверх тормашками. Корона свалилась.
Круглое лицо Мялиуса-ки исказило отвращение. Он высунул язык:
— Фу, робот!
Остальные иллинойцы взирали на поделку с такими же гримасами. Первой очнулась Фелина-ма. Благоговейно воздев руки к потолку, выдохнула: