Запятнанный ангел
Шрифт:
Я немного успокоился, только когда добрался до верха и стал спускаться вниз по тропинке к своему "ягуару". В лесу было уже почти совсем темно, и я больше не чувствовал себя такой соблазнительной мишенью. Мои спина и грудь были влажными от пота. Я представлял, как там кто-то смеется до тошноты над мрачной гнусностью собственной шутки, и тихонько проклинал мисс Сотби из почтового отделения за то, что она раструбила о моем приезде заранее. Кто-то уже приготовился поиграть со мной.
Сквозь густую поросль молодых кленов с рано пожелтевшими листьями я заметил свой "ягуар" и наконец-то ощутил себя в безопасности.
Кровь застучала у меня в висках. Это уже не шутка. Похоже на поступок каких-нибудь вандалов-подростков, бессмысленный, разрушительный.
Ну, сегодня вечером на машине мне отсюда не уехать. Я неторопливо поднял верх, закрыл окна и запер дверцы. До дома Гарриет было чуть больше мили, до "Вилки и Ножа" - все четыре.
Я дошел до Колони-роуд и почти напротив дороги, ведущей к театру, заметил яркие огоньки дома, в северном крыле которого виднелось огромное окно студии. Я прошел по мягкому ковру из сосновых иголок к парадному входу и постучал.
– Войдите!
Это был женский голос. Молодой голос.
Я открыл дверь. Комната за дверью представляла собой большую студию с холстами, сложенными у стены, мольбертом и столиком у окна, где валялись краски и кисти. На кушетке напротив двери сидела, подогнув под себя ноги, девушка с волосами огненного цвета и читала книгу. На ней была простая голубая рубашка, забрызганная краской, и тесные голубые джинсы. Выглядела она весьма привлекательно. Девушка кинула на меня вопросительный взгляд и вдруг спрыгнула с кушетки, словно ее укололи булавкой.
– Так это вы! - выпалила она гневно.
– Прошу прощения? - озадаченно спросил я.
– Это вы взяли мою пластинку. Кто вы такой и зачем вам понадобилось рыться в моих вещах, когда меня не было дома?
– Давайте начнем сначала, - сказал я, тоже слегка раскипятившись. - Я не копался в ваших вещах, а если это пластинка ваша, у меня есть к вам несколько вопросов.
– Кто вы такой? - спросила она все еще сердито.
– Меня зовут Дэвид Геррик. Я зашел узнать, нельзя ли от вас позвонить. Кто-то разломал мою машину, пока я был в театре на холме. Я хочу дозвониться в гараж и вызвать механика.
– Вы тот человек, которого вызвала Гарриет Брок?
– Вы это узнали из первых рук, от мисс Сотби, или до вас дошли слухи?
– А что случилось с вашей машиной? - осведомилась она.
– Кто-то разрезал шины и обивку. Я не предполагал, что в Нью-Маверике водятся несовершеннолетние преступники.
– Откуда у вас моя пластинка, если вы не взяли ее здесь?
До сих пор ни она, ни я не ответили ни на один вопрос. Я решил, что сделаю это первым.
– Кто-то поставил ее на проигрыватель в театре. Кто бы это ни был, он ушел, оставив ее там, и она крутилась и крутилась. Мне стало интересно, и я пошел посмотреть. Но сейчас единственное, что меня интересует, - спасти то, что осталось от моей машины.
Лицо девушки побледнело.
– Кто-то поставил "Аппассионату" в театре?
– Кто-то, не очень жаждавший,
– Насчет пластинки, - продолжала девушка, не обращая внимания на мою просьбу. - Мне очень интересно узнать, с какой стати кто-то взял ее, чтобы поставить в театре. Джон Уиллард играл "Аппассионату" в ту ночь, когда его убили. И мне это не безразлично, потому что я Пенни Уиллард.
Часть вторая
Глава 1
Рыжеволосая девушка была дочерью Джона Уилларда, которой едва исполнилось три месяца, когда кто-то прострелил ему голову, и всего годик, когда ее мать заснула, чтобы проснуться уже в мире ином. Теперь в ее худеньких сильных ручках - будущее Нью-Маверика. Она не боялась прошлого. Она наняла Эда Брока, чтобы он раскрыл правду. Она не была забитой маленькой сироткой. В ней чувствовались решимость и мужество.
– Вы приехали, чтобы узнать, что произошло с Эдом Броком, да, мистер Геррик? - спросила она. Ее голубые глаза внимательно разглядывали меня, и я ясно ощутил, что на меня смотрит далеко не ребенок.
– Я приехал, чтобы помочь Гарриет, насколько это в моих силах, ответил я. - Она и Эд - мои старые друзья.
– Окружной прокурор в Нью-Йорке интересуется этим делом?
– Нет, мисс Уиллард. Просто так случилось, что я работаю у него. Я здесь по собственной инициативе и в свободное время.
– Чем вы можете помочь Гарриет, если не узнаете, кто напал на Эда?
– Послушайте, мисс Уиллард, мы с вами незнакомы, - сказал я. - Чем я собираюсь заниматься или не собираюсь, это дело мое - и Гарриет.
– Не будьте занудой, - отозвалась она. - Если вы хоть что-то знаете о том, что здесь случилось, вам понятно, как я связана с этим делом. Несчастье с Эдом Броком произошло потому, что он работал на меня. Если вы найдете человека, напавшего на него, вы найдете и того, кто убил моего отца. Мне нужны ответы на оба эти вопроса. Я несу ответственность за Эда. Я не сую нос в то, что меня не касается.
Она говорила прямо и жестко: такая маленькая, такая сильная и одновременно такая очаровательно женственная.
– Я зануда, - согласился я. - Я знаю, насколько щедры и добры вы были к Гарриет.
– Добра! Я превратила ее жизнь в ад.
– Работа Эда заключалась в том, чтобы рисковать жизнью, - сказал я. - В этот раз у него не получилось. Печально, но это профессиональный риск. Вам не следует винить себя. Теперь отвечу на ваш первый вопрос: можно ли помочь Гарриет и хотя бы немного успокоить ее, не найдя того, кто убил вашего отца и пытался убить Эда. Разумеется, я приложу все усилия, чтобы найти убийцу. И между прочим, я хочу добраться до типа, который изуродовал мой автомобиль.
Она хитро улыбнулась:
– Вы любите свою машину, мистер Геррик?
– Страстно. И столь же страстно я не люблю людей, которые стараются меня запугать.
– Вы думаете, это оно и было - с пластинкой и машиной?
– Едва ли это можно счесть торжественной встречей, - съязвил я.
Пенни подошла к столику с красками около мольберта и взяла сигарету.
– Ответьте мне вот что. Если бы я заявила во всеуслышание, что я не намерена больше выяснять правду о моем отце, а вы увезли отсюда Броков, на этом все закончилось бы, мистер Геррик?