Зараза: Вторая волна
Шрифт:
Суховым.
Женщина и девочки.
«Какой же я идиот! Я же видел их там, на Московской- топали к выходу из города
Каменщиков резко вскочил, едва не трахнувшись о потолок.
И тут услышал отдаленную стрельбу.
– Что происходит? – спросил он адъютанта, дежурившего у машины.
– Только что доложили: наша группа на Кирпичной вышла на группу гражданских с оружием.
– А с ними есть человек в нашем костюме? Возможно, женщина.
Адъютант замолк.
– А
– Не знаю. Пока только про гражданских с оружием доложились. Мы блокировали их в доме.
– Троицу, если увидят, взять живьем! – приказал Каменщиков. – Я – на место. До моего приезда человека в скафандре не убивать. И девок тоже. Хочу сначала с ними «побеседовать».
«Артем Сухов» – так она представилась.
«Она что, решила переиграть его, капитана Каменщикова?! Слишком много на себя берет!»
«Ну что же, горечь разочарования будет еще сильнее, когда он заставит ее мучатся. Когда он… «
А дальше – масса вариантов. На любой вкус.
В городе, где больше нет другой власти, кроме него, капитан мог быть царем и богом.
Мог карать и миловать.
Но – карать чаще.
– Выдвигаемся! – скомандовал Каменщиков.
Через минуту они уже направлялись к Кирпичной.
***
Крики и стрельба в подъезде.
– Они здесь! – произнес один из мужчин.
– Кто «они»? – спросила я.
– Те же, кто и всегда! – ответил отец. Он подошел к нам с девочками и, несмотря на стрельбу, прошептал: – А теперь – смиритесь!
«Что «смириться»? С чем «смириться»?» – не успела я подумать, как нам на голову надели мешки.
Толкнули к выходу.
– Выходим! – скомандовал «отец».
Дальше – стук ботинок по кафелю коридора.
Чавканье.
Запах меди и серы.
– Сколько их там? – спросил отец.
– Было семеро, двух шлепнули почти тут, у дверей. Они вызвали подмогу – сам слышал.
– Расчистите нам выход!
Ответа не последовало, но раз уж мы двинулись вниз, я поняла, что неизвестный собеседник отправился выполнять указания отца.
– Куда?.. Куда мы идем? – спросила я.
Катя плакала, Маша молчала.
– Куда обещал, – ответил отец.
Перед выходом он выстрелил
Громко.
Чуть барабанные перепонки не порвались.
Потом я услышала крики и стрельбу – и поняла, что мы на улице.
– С-сука! – раздался голос.
Кто-то напал на отца
Возня.
Рычание.
Сдавленный стон.
Самое хреновое, что я знала, что делать: руки связаны, глаза закрыты.
– Девочки? Где вы?
– Тут! – ответила Катя.
Маша промолчала.
– Сестра!!! Где сестра? – спросила я.
– Она
– Боже, Маша! Почему молчишь?! Надо отзываться, когда мама зовет… А где?.. – даже сейчас я не хотела говорить «дедушка».
– Кто? Я?! – Раздался довольный голос над ухом. Человек, пахнущий кровью. – Я тут, красавица! Пришлось чуток повозиться, не все, понимаешь, хотят, чтобы мы спокойно уехали в закат.
Отец поволок нас в сторону.
Потом впихнула в машину.
Девочки повалились сверху.
Закряхтели.
Грудь сдавило.
– Звиняйте, не до комфорта сейчас. – Сказал отец.
И завел машину.
Желудок вжался в один бок, потом – в другой.
Машина резко рванула с места.
– Вот же, ублюдки! – произнес отец, когда раздался взрыв.
За ним застрочил пулемет.
Машину тряхнуло.
Но отец быстро выровнял руль.
Звуки бойни потихоньку оставались позади.
***
– А как же твои революционеры? – спросила я, когда мы остановились.
Вопрос прозвучал слишком уж громко в оглушающей тишине.
– Ты что, их бросил, да?
Отец не отвечал.
Вышел из машин, хлопнув дверью,
«Может зря я так? Вдруг он нас тут бросит?! Утопает по своим делам, а нас оставит в машине? Все же он нам никто сейчас…»
Но дверь открылась.
Крепкие руки рванули на улицу.
Поставили на ноги.
– Найдутся еще, – процедил отец. – А те, что остались, даст бог, погибли смертью храбрых. Во имя революции, вес дела.
– Ну вот, наконец-то тебя можно узнать. Ты и раньше такой был – ни с кем не считался. На всех плевать! Поэтому мы и страдали с мамой…
Отец не ответил.
Поставил девочек на ноги.
Катя взяла меня за руки. Она еле слышно плакала.
– Маша?! – позвала я.
– Она со мной! – сказал отец.
– Маша! – настаивала я.
– Сказал же – со мной она. Давно дедушку не видел ребенок, – ответил мужчина.
Я хотела возразить, что она и сейчас его не видит – мы же до сих пор в мешках!
Но мужчина уже толкнул в плечо:
– Топаем! Нам надо убираться с улицы.
– Куда мы идем? – спросила я.
– Узнаешь, когда придем.
Скрип двери.
Клацанье замка.
И вроде даже засов.
Даже в скафандре воздух стал еще более спертым – мы спускались в подземелья.
***
– И что, это все? – спросил Каменщиков, когда перед ним выстроили семерых гражданских.
Остальных его люди положили в подъезде. Похоже, у них там было что-то типа оперативного штаба. Или перевалочной базы. В подъезде обустроены бойницы.