"Зарубежная фантастика 2024-9". Компиляция. Книги 1-19
Шрифт:
— Лейк как-то мельком увидел его без маски. И сказал, что лицо у него обезображено.
— Нет у него лица. Нос и верхняя губа сорваны, а остальное — сплошные рубцы. Один шрам так и не зажил и постоянно гноится. Ужас! Он точно мертвец. Я старалась... но так и не смогла... — И Валтайя залилась слезами.
— Не думай о себе плохо, девочка, — ласково сказала Райван, гладя ее по спине. — Ты старалась — большинство женщин и того бы не сделали.
— Я стыжусь себя. Не я ли говорила ему, что лицо — еще не мужчина.
— Ты говорила правду. Все дело в том, что ты только пыталась полюбить его, но не любила. Ты взяла на себя слишком много.
— Но он такой благородный и такой несчастный. Он был Золотым Воином... он был всем.
— Да, а еще он был тщеславен.
— Откуда ты знаешь?
— Догадаться нетрудно. Вдумайся: молодой богатый аристократ становится генералом «Дракона». И что же потом? Он идет на арену и убивает там людей на потеху толпе. Многие его соперники были узники, вынужденные сражаться под страхом смерти. У них выбора не было, но у него был. И никакого благородства в этом нет. Мужчины! Что с них взять? Они никогда не делаются взрослыми.
— Как ты сурова к нему — а ведь он готов умереть за тебя!
— Не за меня. За себя самого. Он мстит.
— Это нечестно.
— Такова уж жизнь. Пойми меня правильно: он мне дорог. Очень дорог. Он замечательный человек. Но нет таких людей, которые были бы сплошь из золота, и нет таких, что сплошь из свинца. В людях перемешано и то, и другое.
— Это и к женщинам относится?
— Ну, мы-то, известно, из чистого золота, — фыркнула Райван. Валтайя улыбнулась. — Вот так-то лучше, девочка.
— Как ты это делаешь? Как остаешься такой сильной?
— Прикидываюсь.
— Неправда. Вчера ты обратила течение в другую сторону — ты была великолепна.
— Все очень просто. Они убили моего мужа и моих сыновей — мне нечего больше бояться. Отец мой говаривал, что человека, уверенного в своей правоте, ничто не остановит. Прежде я считала это вздором. Стрела в зобу остановит кого угодно. Но теперь я поняла смысл его слов. Цеска — явление ненатуральное, все равно что метель в июле. Он не способен победить, если против него восстанет достаточное количество народу. Весть о скодийском мятеже разойдется по всей империи, и следом за нами поднимутся другие. Взбунтуются полки, и все честные люди возьмутся за мечи. Он не может победить.
— Но здесь победа будет за ним.
— Это ненадолго.
— Ананаис верит, что Тенака-хан вернется с надирской армией.
— Я знаю — но в меня это бодрости не вселяет.
В соседней комнате без сна лежал Декадо — раненое плечо не давало ему покоя. Он улыбнулся, услышав слова Райван, и подумал: такую не проведешь.
Он смотрел в бревенчатый потолок. Боль не нарушала мира, в котором он пребывал. Катан рассказал ему о мальчике Сеорле, и Декадо
Декадо привстал и сел на постели. Его доспехи лежали на столе справа. Доспехи Сербитара, вождя Дельнохских Тридцати.
Сербитара, судя по рассказам, мучили сомнения, и Дека-до надеялся, что в конце концов они разрешились. Знание — великое благо. Как мог он, Декадо, быть так слеп, когда истина сияла перед ним во всей своей кристальной ясности?
Встреча Ананаиса и Тенаки близ казарм «Дракона». Муха и Басурман. Декадо и Тридцать. Райван.
Все они — звенья таинственной магической паутины. И кто знает, сколько в ней еще других, не менее важных звеньев?
Валтайя, Рения, Галанд, Лейк, Парсаль, Торн, Туре?
Басурман отправился в далекую страну, чтобы спасти неизвестного мальчика. Кого суждено спасти этому мальчику?
Внутри паутины есть еще паутина, а в ней — множество других.
Быть может, и сами события — всего лишь звенья. Легендарное сражение при Дрос-Дельнохе через два поколения породило Тенаку-хана. И Муху. И «Дракон».
Это превышало понимание Декадо.
Боль в плече снова обожгла его, исторгнув из его груди глухой стон, но скоро боли не будет.
Рассвет привел с собой три новых атаки. При последней оборона дрогнула, но Ананаис с двумя мечами в неистовой ярости налетел на врага, и штурм был отбит.
Тогда во вражеском лагере пропела труба, и вперед вышли полулюды в числе пяти тысяч.
Легионеры отошли назад сквозь их ряды, очистив им дорогу.
Ананаис, тяжело сглотнув, посмотрел вправо и влево вдоль стены. Минута была жуткая, но на лицах скодийцев не замечалось страха, и Ананаис ощутил прилив гордости за них.
— Нынче каждый добудет себе теплую меховую шкуру! — проревел он.
Угрюмый смех прозвучал в ответ.
Черные Храмовники, внедрившись в гущу зверей, внушали им кровавые видения, разжигавшие животное начало.
Звери подняли вой.
На стене Декадо подозвал к себе Балана. Темноглазый монах склонился перед главой Ордена.
— Кажется, пора, — сказал Декадо. — Да.
— Ты останешься позади.
— Как? — вскричал Балан. — Почему?
— Ты понадобишься им для связи с Тарском.
— Я не хочу оставаться один, Декадо!
— Ты не останешься один. Мы все будем с тобой.
— Неправда. Ты хочешь наказать меня!
— Нет. Держись поближе к Ананаису и оберегай его по мере своих сил. Его и Райван.
— Пусть это сделает кто-нибудь другой. Я самый худший из вас — самый слабый. Вы нужны мне. Вы не можете бросить меня.
— Будь крепок в вере, Балан. И слушайся меня. Монах нетвердой походкой сошел со стены и убежал в рощу. Жуткий вой на равнине становился все громче.