Зарубежный детектив - 88
Шрифт:
Необходимо выяснить отношения между Лорой Гальбах и больным Вернером Креснером. Неужели тут и вправду разыгралась любовная драма? Природная рассудительность не позволяла майору в это поверить.
Остается новый препарат. В таком случае следы явно ведут через западные границы, что вне компетенции майора и его сотрудников. Впрочем, это никак не помешает еще раз побеседовать с соседом Креснера по палате. Вот с этого и начнем, подумал он и, успокоенный, заснул.
Будильник затрещал внезапно и до ужаса громко. Жена, опередив майора, отключила звонок.
—
— Надолго сегодня? — спросила жена.
— Скорее всего, да. Заверни еще парочку бутербродов. Не знаю, удастся ли вообще нормально пообедать.
Первым делом он позвонил в клинику. Через некоторое время трубку снял старший врач Бергер, который в такую рань уже был на службе. Услыхав голос майора, он встревожился.
— Опять у нас что-то стряслось? Извините, майор, к сожалению, вы ассоциируетесь для меня с неприятностями.
— Могу вас успокоить, ничего особенного не произошло. Я только хотел узнать, нельзя ли сегодня еще раз побеседовать с господином Вебером, соседом Креснера по палате. Хочу задать ему еще несколько вопросов.
Бергер на миг задумался, потом сказал:
— Нет, нельзя.
— Почему? Его сегодня оперируют?
— Нет, его вчера выписали, по собственному желанию, под расписку. Острый приступ миновал, при аппендиците это не редкость. К тому же он, на мой взгляд, чересчур разволновался из-за всех этих событий и к операции был не готов. Поэтому я согласился на выписку, при условии, что, если состояние ухудшится, он немедленно обратится к нам.
— Ну ладно, — сказал Бергер, — однако поговорить с ним мне все-таки надо. Вы можете дать мне адрес?
— Конечно. Минуточку.
Бауэр записал адрес и вызвал дежурную машину.
— Голизерштрассе, сорок шесть, — сказал он шоферу и обратился к сидящему рядом заспанному Гайеру: — Есть новости, товарищ Гайер?
— Да нет, ничего такого.
Кое-какие новости были, но касались они лично его и Рози Хайдеке.
Вчера он взял ее с собой на тренировку. Она скромно сидела в зале на лавочке и явно скучала. Насмешки друзей-спортсменов он нарочито, пропускал мимо ушей, ведь они в самом деле были неравной парой, во всяком случае по росту.
Служебное задание не регламентировало, как долго ему надлежит обеспечивать безопасность медсестры. Решать надо было самому, и тут Рози выказала полное понимание и предупредительность.
«Честно говоря, я не чую никакой опасности, — заявила она, — но вам, в полиции, видней, и едва ли вы станете просто так работать сверхурочно. С другой стороны, мне вовсе неохота из-за этого шататься с вами по ночным барам. Я хочу домой, потому что завтра с утра мне на дежурство».
«Тогда я лягу возле вашей двери».
Она засмеялась. «Хорошенькое было бы зрелище, к тому же неудобно. Да и в дверях
Она покраснела, как школьница. Обер-лейтенант решил не ломать себе голову над тем, какие осложнения служебного или иного характера могут здесь возникнуть, — очень уж заманчивая перспектива: разок как следует выспаться. Ясное дело, ничего из этого не вышло. Сперва они разговаривали, так, обо всем и ни о чем. Выпили бутылку вина, доели остатки колбасы. А спать легли уже далеко за полночь. Неудивительно, что наутро обер-лейтенант по многим причинам был довольно молчалив.
Голизерштрассе, 46. Старинный бюргерский дом с патрицианскими лепными карнизами, с дубовой дверью, к которой вели три-четыре выложенные плиткой ступеньки, со стеклянным витражом над дверной аркой, украшенным, как и в большинстве таких зданий, изречением: «О путник! С богом в дом войди и счастие с собой неси». Три этажа, девять квартир, как сообщала табличка у входа. Семейство Вебер проживало на втором этаже. В почтовом ящике Гайер приметил газету. Кажется, рановато пришли. Веберы еще и за газетой не спускались. Хорошо, если они дома, а то ведь со страху перед операцией и в бега удариться недолго.
Они поднялись по лестнице. По давней привычке Бауэр читал фамилии на дверях, все подряд.
Веберовский звонок трезвонил просто оглушительно. Это был добротный старинный звонок, а не новомодный пискун, которого за музыкой не услышишь.
В квартире медленно зашаркали шаги. Что-то лязгнуло, отодвинули какую-то задвижку — и вместо двери открылось оконце. Сквозь решетку на них смотрела седая женщина. Вероятно, мать или квартирная хозяйка.
— Что вам угодно, господа? — спросила опа.
По интонации и выговору сразу заметно, что она из «бывших», скептически подумал Гайер.
Что-то помешало Бауэру разом все выложить, и он сказал только:
— Моя фамилия Бауэр. Я бы хотел повидать господина Вебера.
— Гайер, — тоже по-цивильному представился оберлейтенант.
Старая дама оставила его без внимания. Она тотчас поняла, кто из них главный.
— Я не ослышалась, вы хотите повидать господина Вебера? — спросила она каким-то странным тоном.
— Совершенно верно, господина Бернхарда Вебера. Он ведь здесь живет, меня правильно информировали? сказал Бауэр.
— Я не понимаю, господа, вам действительно нужен господин Вебер? Что же вы от него хотите?
— Нам надо с ним побеседовать. С ним самим, лично. Может быть, вы впустите нас?
— Вы положительно ошиблись, господа.
— Едва ли.
— Вы только скажите ему, что мы здесь, и все разъяснится, — вмешался Гайер.
— Вы что же, его знаете?
— Конечно, — ответил Бауэр. — Вчера утром я беседовал с ним, в клинике. И хотел бы продолжить разговор. У меня возникло еще несколько вопросов.