Зарубежный криминальный роман
Шрифт:
— Все: мистер Шмидт, мистер Бертон, мистер Меньшиков.
— Не ходите к Меньшикову, — сказал Бертон. — Это опасно для вашего здоровья.
— Не подозревал об этом, — ответил я, — но теперь буду знать.
— Тогда дело пойдет на лад, — пробурчал Бертон. — А теперь ступайте-ка вниз.
— У меня такое же желание, — отозвался я.
Когда Бертон вышел, толстый Шмидт кивнул мне — меня на сегодня отпустили. Но я вовсе не собирался уходить и поэтому сказал:
— Впрочем, мистер Шмидт, если возможно, я бы хотел обменяться
— Ну вы преувеличиваете! — ободряюще заметил Шмидт; он нажал на маленький рычажок из слоновой кости и сказал:
— Джейн, мистер Уиллинг здесь. Ему кажется, будто он был виноват перед вами вчера вечером и хочет извиниться. — Джейн немного раздражена, — предупредил он меня. — Она плохо спала. Учтите это. Ее апартаменты находятся двумя ярусами ниже.
Я пообещал проявить снисхождение и откланялся.
В коридоре стоял Бертон. Он, очевидно, ждал меня. Когда я вошел в лифт, он посоветовал мне:
— В самом деле, будьте осторожны. Я недавно это понял. У крошек бывают иногда капризы. На днях одна сбежала от нас с бешеной скоростью.
— Прекрасный лифт, — со вздохом ответил я и попытался принять заискивающий вид.
Бертон небрежно отмахнулся.
— Наши лифты многое выдерживают. И этот выдержит. Только тому бедняге, который рухнет с лифтом вниз, ничем уже не поможешь. Пусть это послужит вам уроком. Было бы жаль погубленную молодую жизнь, да и нам неприятно подбирать потом останки.
Я утешил его, уверив, что я не самоубийца, и спустился на пятый ярус.
Мое сердце бешено колотилось, едва ли не сильнее, чем вчера вечером. В своем докладе о себе я упомянул о поездке с мисс Шмидт и о ссоре с теми тремя типами, которые посмели к ней приставать. Когда ее телохранитель сильно удивился, я почувствовал себя давним приятелем Джейн. Во мне проснулась уверенность в себе, даже дерзость немножко пофлиртовать с ней. Вследствие всего этого мое чувство к Джейн стало еще сильнее, и я обеспокоился, так как подумал, что вряд ли стоит строить радужные надежды. Я не видел шансов для себя, искал близости Джейн и боялся ее. Вспомнив о словах старика Генри, будто она меня обожает, я только еще больше встревожился. Я казался сам себе маленьким мальчиком, беспомощным и слабым, и моя гордость не уравновешивала это чувство.
И вот я стоял возле лифта. Скованность, которую я ощущал в прошлый вечер, прошла. Джейн, по-видимому, показала свое настоящее лицо. Разве я вчера не увидел, какой она была в действительности: капризной, изменчивой, истеричной, как избалованная принцесса?
Она встретила меня в немыслимо плохом настроении.
— Садитесь, — не взглянув на меня, холодно сказала она.
Я захотел отомстить за себя и заговорил:
— Мисс Джейн, хотя вы самая богатая девушка Ивергрина…
— Оставьте меня в покое, — оборвала она меня. — Кто я есть, я и сама знаю.
Я был влюблен в нее, но от манеры, с которой она обходилась со мной и вчера, и сегодня, во мне поднялось возмущение.
— Дайте мне спокойно договорить, — довольно резко возразил я. — Вы самая богатая девушка Ивергрина, но это не дает вам прав обращаться со мной, как с глупым мальчишкой. Я ведь вежлив с вами, во всяком случае, не так груб, как вы.
— Вот именно, — отозвалась она, спокойнее, но все еще достаточно резко, чтобы рассердить меня. — Вы слишком вежливы. Раньше вы были холодны и недоступны. С тех пор, как вы продали себя Бертону, вы помягчали, как масло. Вчера вечером вы даже разыгрывали роль сентиментального юноши.
— Вы жалуетесь, что я перестал быть холодным и недоступным? — спросил я не только с яростью, но и с удивлением. — У вас будет возможность узнать меня с совершенно другой стороны. Это я вам обещаю. Если я, в виде исключения, был к вам расположен, для этого существовали свои причины.
— Конечно, — ответила она. — И я так думаю.
— Если бы вы жаловались, что раньше я был слишком невежлив с вами, я бы понял вас; но что вы упрекаете меня в вежливости — это выше моего понимания.
Она отвернулась. Я вроде должен был ее возненавидеть, но я еще раз попытался уговорить ее:
— Сделайте мне наконец одолжение — сойдите со своего высокого трона.
— Я не сижу на высоком троне, — надменно возразила она.
— Вы упрямы, как ослица, иначе вы бы объяснились со мной. Как, по-вашему, почему я вчера вечером был с вами вежлив?
Она откинула назад голову.
— Потому что с вами говорил мой отец.
Я с недоумением посмотрел на нее.
— При чем тут это?
— Потому что кто-то, мой отец или Бертон, сказал вам… — Она встала и сделала шаг ко мне. — Потому что один из них потребовал от вас на мне жениться. Если кто-то хочет стать богатым, он может вести себя и повежливее.
Меня словно окатили ведром ледяной воды.
— Жениться? — в изумлении пролепетал я. — Как вообще мог ваш отец предлагать мне такое?
Она снова села. Я тупо уставился на нее и, как оглушенный, шатаясь, побрел по комнате. В этом доме, кажется, все сошли с ума. Мне ужасно хотелось глотнуть свежего воздуха. Перед дверью я обернулся и заметил, что она смотрит мне вслед.
Наши взгляды встретились. Она показалась мне теперь маленькой и беспомощной.
— Нет, — спокойно сказал я. — Об этом вчера вечером не было сказано ни слова. Клянусь вам. Если я был холоден с вами, то… потому, что вы мне нравились. Это меня злило. Я хотел показать вам, что вы — самая богатая девушка Ивергрина — лично мне в высшей степени безразличны. Вчера, мне кое-кто сказал, что вы меня всегда… Я знал, что это неправда, но считал, что тоже вам нравлюсь. Возможно, поэтому я вел себя по-другому.