Заря генетики человека. Русское евгеническое движение и начало генетики человека
Шрифт:
Работая в этом направлении, мы прежде всего должны научиться понимать процесс возникновения и лечения наиболее тяжелых патологических дефектов. Более обычно встречающиеся легкие страдания и идиосинкразии могут, однако, оказаться еще более важными. Весьма существенно также исследование особо ценных наследственных задатков и разработка путей наиболее эффективного их использования.
Только в социалистической стране могут быть мобилизованы в достаточном количестве коллективные усилия нужных для этой цели врачей, генетиков, педагогов, администраторов больниц и жилищ. С другой стороны, прогрессирующее улучшение жизненных условий и создание бесклассового социалистического общества будут способствовать тому, что наследственные различия между людьми будут выступать гораздо более отчетливо и их будет труднее смешивать с различиями, возникающими от действия среды. И только здесь результаты этих генетических исследований могут получить
В дополнение к изучению того, как сделать среду оптимальной для генов существующих, растущая генетическая наука, в союзе со смежными областями, должна показать, какие изменения в генной структуре являются наиболее желательными и какие оптимальные биологические методы должны быть использованы для этого. Как часть этой работы, должны быть изучены скорость мутационного процесса у человека, а также условия, ведущие в человеческой популяции к увеличению или уменьшению числа этих генов; точно так же должны быть разработаны те факторы, которые необходимы для формул Райта и других математиков. И в этой области генетике необходимо переходить от наблюдения к овладению природой.
Ответственность Медико-биологического института велика, так как он должен указывать пути во всех этих вопросах. Он является единственным институтом в мире, в котором сконцентрирован достаточный коллектив генетически образованных врачей, подготовленных к разрешению подобного рода проблем. Он является единственным институтом, имеющим все необходимые условия для большой клинико-генетической работы и для актуальных экспериментальных исследований на близнецах. Во многих других местах производятся отдельные исследования в области человеческой наследственности, но почти во всех, за исключением лишь очень немногих, работающих над крайне узкими проблемами, – отсутствуют или медицинская подготовка и соответствующие возможности, необходимые для того, чтобы сделать эту работу эффективной и полезной, или (если работа ведется на правильной медицинской основе) знание генетики является недостаточным. Еще чаще подобные исследования базируются на ложных установках, касающихся классов, рас и отношений между общественными и биологическими явлениями, трактуемых в свете буржуазной идеологии. И наконец, средства, отпускаемые в капиталистических странах на действительно правильные исследования подобного рода, очень незначительны, поскольку значение этих работ имеет широко общественный характер.
Медико-биологический институт должен, следовательно, быть ведущим институтом в мире в этой столь важной области, разрабатывая новые пути и продолжая создавать те орудия, с помощью которых эти пути могут быть построены.
В этом деле этот институт уже сделал ряд в высшей степени вдохновляющих начинаний.
Роль генетики в изучении биологии человека{34} Н. К. Кольцов
Мы только что прослушали прекрасное изложение успехов современной генетики и ее задач, сделанное нам таким блестящим представителем генетической науки, каким является наш гость, проф. Мёллер. Мы не должны забывать, что в деле развития генетики он был одним из пионеров, он был в той группе молодых ученых, окружавших Моргана, которые создали генетику дрозофилы. Позднее, в 1927 г., проф. Мёллер открыл, что можно воздействовать искусственно рентгеновскими лучами на гены и вызывать образование мутаций. Это открытие произвело большое впечатление и оставило огромный след в науке. Один из наших советских генетиков рассказал об этом открытии в газетной статье под названием «Четыре странички, которые перевернули мир», ибо первое сообщение проф. Мёллера было опубликовано на 4 страницах.
После его доклада мне, в сущности, мало остается сказать. Излагать фактически тот или иной материал в дополнение к тому, что было изложено, было бы бесполезно и утомительно для аудитории, немного уже утомленной.
Но наш председатель с самого начала сказал, что настоящая конференция вовсе не задается целью сообщить фактический материал о произведенных нами исследованиях и имеет общетеоретический и в значительной степени пропагандистский характер. Я позволю себе так и поступить в моем, надеюсь, небольшом докладе.
Я должен сказать, что мне не впервые приходится выступать с генетическим докладом перед широкой аудиторией. Думаю, что не один десяток докладов прочел я перед медиками и зоотехниками в разных аудиториях Москвы и на периферии: в Ростове, Ташкенте,
Некоторые из моих аудиторий, не менее квалифицированных и даже более многолюдных, чем настоящая, десять лет назад состояли из слушателей, которые еще ничего не слыхали о генетике. Мне всегда доставляло огромное удовольствие выступать перед теми, кто до меня ничего не слыхал о генетике, и мне приходилось убеждаться, что, как только генетические мысли впервые приходят в голову научному исследователю или практику, они глубоко врезаются и оставляют свой след на всю жизнь. Я убедился в этом в особенности на одном из первых своих выступлений. Это было в 1922 г. на курсах по санитарии и эпидемиологии, которые продолжались около 3–4 месяцев. Курсы были поставлены Гос. институтом нар. здравоохранения, и все приехавшие врачи прослушали уже целый ряд специальные лекций по различным отделам медицины и микробиологии, когда мне предложили прочесть в самом конце одну лекцию. И вот утомленные медики, уже нагруженные премудростью, уже готовые к отъезду домой, пришли меня слушать.
Предполагалось, что лекция будет продолжаться час, она продолжалась 4 часа. И по окончании лекции слушатели благодарили меня и сообщили, что за 4 месяца они не узнали так много нового для себя, так как генетика для них была книгой за семью печатями.
В 1923 г. был съезд животноводов, также совершенно неграмотных в то время в генетической области. В нем участвовали крупнейшие силы, профессора по животноводству, и я был почти единственным генетиком-биологом на этом съезде. Съезд разделился на две секции, – одна по крупному рогатому скоту, а другая по коневодству. Я мог присутствовать только в первой. И мне приходилось бороться с устарелыми представлениями целого ряда животноводов, которые не хотели признать генетику; но все же на той секции, на которой я был, было вынесено постановление о необходимости преподавания генетики в высшей школе и целый ряд других постановлений, показавших, что в массе животноводов произошел сдвиг с прежней точки зрения. И параллельно с этим в секции коневодства, где не велось генетической пропаганды, царили прежние ламаркистские представления о том, что нужно устраивать скачки и бега, чтобы тренировались лошади и чтобы от них получилось лучшее потомство, – принцип, противоречащий генетическим положениям.
Да и сейчас такой вздор иногда встречается. Я с радостью констатирую то, что собралась такая обширная аудитория медиков, интересующихся генетикой. Но я вовсе не преувеличиваю значение этого и отнюдь не уверен в том, что действительно все здесь собравшиеся совершенно чужды целому ряду подобных предрассудков, от которых должна уходить генетика и которые когда-нибудь генетика победит.
Я должен сказать, что для меня генетика занимает в одном отношении исключительное место среди других биологических наук. Она развивается с поразительной быстротой. Какие-нибудь 33 года назад ее не было, а теперь она занимает одно из первых мест в великолепном здании науки, строящемся на наших глазах, за наше время, и может быть отчасти и нашими руками.
Еще совсем недавно наши сведения в области генетики были самые ограниченные. Можно было бы, просматривая историю генетики, показать в ее развитии ряд скачков от одного крупного открытия к другому. И за последнее время каждый год дает поразительные открытия в этой области. С чем можем мы сравнить это бурное развитие генетической науки? С открытиями в области изучения атома, которые, конечно, интересуют каждого из нас. В области атомной физики представления порой переворачиваются в течение месяца-другого. Какой-нибудь год тому назад были впервые открыты положительно заряженные позитроны, а теперь физики уже пользуются ими для небывалых превращений атомов. Каждое новое открытие в этой области представляет огромный интерес для всех образованных людей.
И вот то же самое делается в области генетики. С того времени, как проф. Мёллер впервые показал, что при помощи рентгеновских лучей мы можем получить с большой легкостью новые мутации, во всех генетических лабораториях мира работают этим методом и получают в огромном количестве мутации. Никакого удивления уже не вызывает, что в результате освещения рентгеновскими лучами баночек с дрозофилой получаются десятки совершенно новых мутаций, которые дают благодарный материал для анализа.
Это обстоятельство выдвинуло дрозофилу, маленькую мушку, на первое место среди объектов для исследования биологов. Вспоминаю, как в 1922 г. на одном из заседаний Гос. ин-та народного здравоохранения я впервые выступил с указанием на то, что нам нужно заняться изучением наследственности, изучением генетики этой маленькой мушки. Мне было немножко совестно перед медицинской аудиторией говорить о таком ничтожном объекте. Но все же я выступил, и благодаря тому же нашему гостю, который тогда приехал в Москву в первый раз и был одним из первых иностранных гостей в Москве, мы с моими сотрудниками смогли начать широко работу.