Заря генетики человека. Русское евгеническое движение и начало генетики человека
Шрифт:
Тогда было совестно в медицинской аудитории указывать на необходимость изучения этого объекта. Теперь я потерял всякий стыд (смех). Знаю, что без знакомства с этой маленькой мушкой не может быть в будущем ни одного биолога. Практически ознакомиться с генетикой дрозофилы будет обязательно для каждого студента-медика первого курса. И чем скорее мы проведем такую работу в высшей школе, тем дальше медицина продвинется вперед.
И я должен сказать, что мы, советские биологи и медики, уже продвинулись вперед далеко. Не надо в этом отношении допускать излишней скромности. Если мы сравним то, что делается в других странах, то увидим, что там невежество в области генетики среди широких кругов нередко сильнее, чем у нас. Вера в то, что нужно устраивать тренировку лошадей на бегах, чтобы получить в следующем поколении лучшее потомство, понемногу уже
Таким образом, перед настоящим совещанием стояли, в сущности, скромные задачи. Боюсь, что если вы с настоящего совещания вынесете убеждение, что нужно очень тонко знать структуру отдельных хромосом у дрозофилы и сотни генов, которые уже изучены и которые надлежит изучать, если вы будете думать, что надо строить генетические формулы и карту хромосом для человека, что нужно здесь искать триплоидию или полиплоидию, то многие из вас перед такой задачей остановятся. Эта задача очень важна для тех, кто работает в научно-исследовательском институте вроде Медико-биологического, в котором мы сейчас находимся, но, конечно, не это существенно важно для огромного большинства медиков. Им важно проникнуться духом генетики для того, чтобы действительно избавиться от ряда предрассудков, широко распространенных.
Изучение наследственности давно привлекало внимание некоторых медицинских школ еще в старой России. Мы знаем школу Остроумова, которая считала, что без изучения наследственности не может быть медицины. Это было в прошлом столетии, когда не было генетики. С тех пор изменилось очень многое, но тем не менее первый вопрос, который задают при осмотре больного – «а ваши родители или родственники не страдали ли алкоголизмом»? Считают, что тот алкоголизм, который был у предков или родственников и который разрушал их здоровье, передает разрушения следующему поколению в форме расстройства печени или других органов. И если бы я спросил практического врача, так или не так смотрит он на этот вопрос, – то боюсь, что получил бы от многих положительный ответ в убеждении, что алкоголизм является причиной всех зол, и достаточно одному человеку от случайной причины предаться алкоголизму (хотя бы во всех отношениях он наследственно был и здоров), чтобы обречь на серьезные заболевания всех потомков. Такая же история с сифилисом, с туберкулезом. А на самом деле в этих последних случаях мы имеем заражение ребенка от одного из родителей, чисто инфекционного, а не генетического характера.
Вспоминаю еще одну комическую историю с автором фильма, который должен был быть посвящен вопросам наследственности. Надо сказать, что этот автор, прежде чем обратиться ко мне, уже говорил с рядом врачей, которые дали ему свои советы, но все-таки для проверки направили ко мне. Содержание фильма таково. Какой-то офицер получает на войне контузию и в результате сотрясения мозга становится психически ненормальным. Затем выздоравливает и вступает в брак. И вот в результате своей случайной контузии он производит несчастное больное потомство. С точки зрения генетики это совершенная нелепость. Но ведь автор нашел врача, который одобрил его план, нашел какую-то киноорганизацию, которая картину хотела поставить. Вот вам пример величайшего невежества, от которого каждый врач должен избавиться.
Таким образом, не нужно знать очень глубоко все подробности генетической науки, чтобы непосредственно в своей работе руководствоваться основами генетики. И не ожидая, что все молодые медики вынесут из высшей школы действительно очень большие знания в этой области, которые позволили бы им вести научную работу, я считаю совершенно необходимым, чтобы врачи усвоили теоретические основы генетики, тем более что они так увлекательно красивы.
Действительно, в области теоретической генетики мы находимся в созидательном периоде, который можно сравнить с тем периодом развития органической химии, когда впервые строили модели молекул. Из года в год мы все ближе подходим к разрешению проблемы наследственной структуры. Проф. Мёллер отметил самые последние исследования в этой области Пэйнтера, открывшего в слюнной железе у дрозофилы структуры, в которых можно видеть гены, и мы в своих лабораториях уже успели проверить и подтвердить это открытие. Не только медики, но и биологи еще недавно говорили, что ген – не более как новый термин, которым мы прикрываем наше незнание. Там, где не хватает понятий, мы даем имена. Не хотели верить в реальность существования генов, но ведь то же было сравнительно недавно и в отношении молекул. Всего 30 лет назад такой крупный ученый, как Оствальд,
Два дня назад мне пришлось беседовать с знаменитым парижским ученым Перреном-старшим, которому принадлежит большая заслуга в деле установления реальности существования молекул. Я поздравил его с тем, что он для нас является прежде всего пионером в области доказательства реальности существования молекул и сказал ему, что это физическое открытие чрезвычайно близко к интересам далеко стоящей от физики науки – биологии; близко потому, что, быть может, нам, биологам, предстоит задача эту самую молекулу, реальность которой констатировала физика, увидеть в микроскоп. Я полагаю, что мы уже теперь видим эти молекулы, так как гены, которые мы видим в хромосомах слюнных желез, вероятно, являются огромными молекулами или даже частями молекул сложных белков.
Таким образом, я считаю, что, будучи очень близкими с практическими запросами повседневной жизни, основы генетической науки для каждого врача представляют также и огромный теоретический интерес. И те, быть может, немногие здесь присутствующие, которым удастся посвятить себя изучению генетики человека, в будущем будут удовлетворены, несмотря на громадные трудности и опасности, которые стоят на этой увлекательной дороге.
В заключение напомню об одной статье нашего гостя, проф. Мёллера, которая в 1924 г. была опубликована в журнале «Успехи экспериментальной биологии», статье, которая не была помещена больше ни на одном другом языке, кроме русского: «Двадцать лет изучения дрозофилы». Она заканчивается такими словами: восемнадцатилетние мальчики в течение немногих лет создали великолепную теорию, которая переворачивает целый ряд наших представлений о жизни.
Что же будет, когда за эту работу примется не один мальчик и не маленькая группа их, а большой круг ученых? Тогда действительно мы перевернем мир. И я был бы очень рад, если бы эта задача выпала на долю ученых Советского Союза и в том числе на тех, которые присутствуют здесь.
Генетика и клиника{35} С. Н. Давиденков
После блестящих выступлений профессоров Мёллера и Кольцова, сообщивших здесь о совершенно исключительных достижениях современной экспериментальной генетики, мне предстоит задача гораздо более трудная – обрисовать отношение генетики к клинике человека. Здесь только делаются еще, в сущности, самые первые шаги. Здесь больше задач, чем достижений. В ряде вопросов мы сейчас только еще учимся правильно ставить проблемы. И однако уже сейчас ясно видно, что область эта относится к важнейшим.
Между тем современное положение медицины находится в резком противоречии с успехами и развитием генетики как точной науки. В то время как эта новая наука, созданная за последние 30 лет, полностью и с большим успехом используется в животноводстве и в растениеводстве, медицина остается в этом направлении слепой и глухой, хотя в современной экспериментальной генетике, – как я это покажу ниже, – заключается ряд интереснейших и большей частью еще не использованных возможностей и для теоретической и для практической работы врача. Громадное большинство современных врачей просто-напросто прошли мимо успехов нового учения о наследственности, как будто бы этой области знания не существовало вовсе.
Еще не так давно для этого отрицательного отношения к генетике использовались столь широко распространенные среди врачей ламаркистские позиции: с улучшением внешних условий исчезнут как-то сами собой и болезненные гены; гигиене суждено в будущем заменить медико-евгеническую практику. Однако, с провалом ламаркистских позиций, и эти теоретические оправдания оказались подорванными. Я думаю, что теперь осталось только одно объяснение этого упорного нежелания врачей встать на правильный генетический путь, которое наблюдалось до самого последнего времени, это совершенно исключительное генетическое невежество, свойственное современному врачу. Мы сплошь и рядом можем встретить теперь врача, может быть выдающегося знатока своей специальности, даже, может быть, теоретически хорошо подкованного в смежных областях знания, который, однако, как только дело доходит до генетики, обнаруживает крайнюю беспомощность, отсутствие самых элементарных общих представлений и, конечно, в силу этого относится ко всему, касающемуся генетики, с большой недоверчивостью, а подчас и с плохо скрываемым враждебным чувством. Врачу до сих пор часто кажется, что «ген» есть какое-то полумифическое абстрактное понятие, да еще вдобавок заключающее в себе некоторую внутреннюю методологическую ошибку.