Заря востока
Шрифт:
Сэр Филипп собрал за стенами своего замка, здоровых крестьян, сколько мог вместить. Приказал запереть ворота замка, и никого не пускать. Моей семье повезло. Мы были все здоровы, и укрылись за стенами замка.
Потом мы узнали, что в Бордо появился какой-то лекарь, который боролся с «чёрной смертью». Он приказал сжигать трупы, окуривать жилище травами, и протирать руки, после общения с больным, раствором уксуса. Не знаю, это помогло, или Господь сжалился над нами, но тогда «чёрная смерть», постепенно отступила. Так мы пережили
Мы тогда не знали, что позже «чёрная смерть» вернётся, и заберёт любимую супругу сэра Роберта, леди Алисию, и его маленького сына Брайана. Сам сэр Роберт в то время был в новом походе против неверных. Но это было позже, а тогда мы радовались, что выжили, и что наконец-то пришла весна.
И тогда же, ранней весной, на пороге замка де Комбс, появилась старуха, с младенцем на руках.
«Старуха с младенцем?», – удивился мальчик.
«Именно так! Старуха с младенцем на руках», – кивнул старик.
«И что же она хотела?», – поинтересовался Патрик.
« Я тогда прислуживал сэру Филиппу, и был свидетелем их разговора. Она сообщила сэру Филиппу, что его сын, Генрих, умер от «чёрной смерти» в Бордо. А его невестка, Жанна, скончалась накануне от послеродовой горячки. Сама старуха была повивальной бабкой, и ухаживала за бедняжкой из жалости. Перед смертью Жанна попросила её отнести младенца в замок де
61
Комбс, и передать его сэру Филиппу.
«Она сказала, что вы, господин, его родной дед. Больше о нём некому позаботиться», – заявила старуха.
Не один мускул не дрогнул на лице сэра Филиппа.
«Заплатите старухе за труды пять золотых, а бастарду*6 найдите кормилицу в деревне, и подыщите приёмную семью, я щедро заплачу, а когда он подрастёт, отправьте в монастырь! Больше я ничего не желаю о нём слышать», – распорядился он.
«Но ведь ребёнок родился в браке, и не был бастардом! А, значит, имел все права, в том числе и право, носить имя де Комбс!», – воскликнул мальчик.
«Всё так, ты прав!», – кивнул Лорме.
«Вот только сэр Филипп не желал признавать ни этого брака, ни своего внука! Он тотчас вызвал легиста*7, который помог составить ему завещание.
По нему, младенец лишался всех своих прав, а всё состояние рода де Комбс переходило после смерти сэра Филиппа к его младшему сыну, Роберту, и его потомству!», – сообщил старик.
«А что же потом стало с младенцем?», – полюбопытствовал Патрик.
«Не знаю, Патрик, не знаю! Судьба была к нему несправедлива!», – покачал головой старик.
«Неужели сэр Филипп так и не раскаялся в том, что отказался от родного внука?», – спросил мальчик.
«В своих грехах он держит теперь ответ перед Господом. Однако, хотя и внешне сэр Филипп ничего не показывал, было видно, особенно в конце его жизни, что это решение тяготило его», – произнёс Лорме.
«А как нарекли того младенца, сына сэра Генриха и Жанны?», –
«Погоди-ка, дай вспомнить, столько лет прошло!», – задумавшись, наморщил лоб Лорме.
«Вспомнил! Старуха сказала, что его окрестили Ричардом!», – воскликнул он.
Патрик почувствовал, как его спину порыл липкий холодный пот, несмотря на то, что в комнатке было жарко. Теперь всё сходилось.
Наши дни. Санкт-Петербург.
Сначала за дверью было тихо. Потом Павел услышал шаги. Кто-то подошёл к двери, и посмотрел в глазок.
«Откройте, я из полиции!», – произнёс Павел, раскрыв своё удостоверение, и поднеся его к глазку.
Раздался лязг замка, и дверь распахнулась. На пороге стоял светловолосый парень с приятными чертами лица, большими светло-серыми глазами, и капризными губами. Выйдя на лестничную площадку, он прикрыл за собой дверь.
62
«Вы, Алексей Березовский?», – уточнил Стариков.
«Да, это я! А что собственно вам нужно?», – нахмурив брови, поинтересовался Алексей.
«Дело касается вашей бывшей девушки, Веры Степановой», – объяснил Павел.
«Послушайте, я ничего не желаю слышать о Верке! Мы давно не общаемся! Я женат! У меня теперь другая жизнь, другой круг общения! Понимаете, другая! Если она по своей дурости вляпалась в какую-нибудь историю, это её проблема!», – зло, сверкнув глазами, прошипел он.
«Значит у вас всё хорошо?», – усмехнувшись, поинтересовался Стариков.
«Да, я женат, счастлив, и хочу, чтобы вы оставили меня в покое!», – с вызовом произнёс Березовский.
«А вот у Веры всё очень плохо! Её убили!», – вздохнув, сообщил Павел.
От неожиданности, Алексей онемел. Через какое-то время, он открыл рот, очевидно, хотя что-то сказать, но в это время дверь квартиры отворилась, и взору Старикова предстала молодая женщина.
Женщина, несмотря на молодость, была грузной, с маленькими узкими глазками, большим ртом с толстыми губами, носом картошкой, и жидкими светлыми волосами, собранными в неряшливый пучок. Одета она была в аляповатый, пёстрый шёлковый халат, украшенный стразами. На ногах красовались зелёные тапки с красными сердечками.
Когда она открыла дверь, Павел заметил, как в её глазах полыхнул огонёк ревности. Однако, увидев, что Алексей разговаривает с мужчиной, она успокоилась, огонёк ревности потух.
«Алексей, кто это?», – потребовала она объяснений от мужа.
«Яночка, солнышко, это мой знакомый. Он уже уходит. Иди в дом, а то простудишься. Я сейчас буду», – ласково заворковал тот.
Женщина окинула пристальным взглядом Павла, молча кивнула, и ушла в квартиру.
«Вот что! Мне очень жаль Веру, но помочь я вам ничем не могу. Оставьте меня в покое!», – истерически взвизгнул Березовский.