Защищая Родину. Летчицы Великой Отечественной
Шрифт:
Те машины, что остались в полку, давно требовали замены. По ночам механики срочно их «подлечивали», и такого подремонтированного самолета хватало еще на пару вылетов. Машины, на которых прилетело звено Беляевой, считались самыми надежными, ведь их получили незадолго до отправки под Сталинград. На них летали по очереди, выпускали и «хозяек».
Фаине Плешивцевой, обслуживавшей как раз эти самолеты, запомнился день 2 октября. [314] Самолеты только что пришли с боевого задания, летчики еще не вышли из кабин, а на стоянках уже ожидали своей очереди лететь Катя Буданова и Рая Беляева. Они бросились помогать Фаине и второй девушке-механику заправлять бензобаки, потом вместе с ними бегло осмотрели самолеты: нет ли пробоин и повреждений? Механики помогли им надеть парашюты, сесть в кабины и пристегнуться, и Беляева с ведомой вылетели патрулировать в сторону соленого озера Эльтон. Как потом узнала Плешивцева, летчицы одновременно увидели на горизонте группу бомбардировщиков Ю–88 — двенадцать самолетов, летевших на бомбежку. Девушки атаковали, стреляли сначала по ведущему, потом — по другим бомбардировщикам, пока не расстреляли боезапас. К своей огромной досаде, они никого не сбили. Тем не менее строй бомбардировщиков дрогнул. Они изменили курс, передумав бомбить станцию Эльтон, беспорядочно сбросили бомбы и повернули назад. «Струсили, гады», — рассказывала
314
К сожалению, в воспоминаниях Фаины Плешивцевой часто встречаются несоответствия, так что к упоминаемым ею датам и даже фактам приходится относиться с осторожностью.
6 октября Фаина Плешивцева отправила Буданову в очередной вылет, и вернулась она с победой. Долго не давали команды на вылет: день был тихий и солнечный, но немцев в небе не было видно, «они будто притаились». [315] Дежурство подходило к концу, а приказа вылетать все не давали. «Неудачное сегодня дежурство», — сказала Катя технику, но тут как раз дали ракету. Показавшиеся на горизонте точки росли, превращаясь в самолеты противника. Катя запустила мотор, но у Беляевой, с которой она дежурила, винт самолета оставался неподвижным: мотор никак не хотел запускаться. Тут же приняв решение, Катя взлетела одна, разбив строй летевших без сопровождения «Юнкерсов». Один из них, окутанный черным дымом, упал. Победа! Еще один немецкий бомбардировщик Катя вместе с Беляевой сбила на следующий день.
315
Овчинникова Л. Указ. соч.
Радость боевого успеха затмила другая: пришло известие от родных, которых Катя считала погибшими. Мама жива! Раньше Катя воевала, мстя за родных. Теперь она воевала за то, чтобы они жили. В октябре 1942 года она написала сестре Вале: «Очутилась я в самом пекле войны и пишу из-под Сталинграда. Условия на фронте ты знаешь какие. Теперь моя жизнь принадлежит борьбе с фашистской поганью… Хочу тебе сказать вот что: смерти я не боюсь, но не хочу ее, а если придется погибнуть, то даром свою жизнь не отдам. Мой милый крылатый Як — хорошая машина, и моя жизнь неразрывно связана с ним, и умирать мы будем только героями. Будь здорова, крепче люби Родину и лучше работай на нее, не забывай меня…» [316]
316
Катюша… С. 47.
Подробностей о своей боевой работе Катя никаких не писала, и о ее боях родные узнали только после войны от однополчан.
У Ани Егоровой в левом кармане гимнастерки вместе с партбилетом лежали фотографии: мамы, Виктора Кутова и совсем маленькая фотокарточка племянника Юрки. Мама на фотографии была, как всегда, повязана платком и смотрела в камеру с грустью. Виктор, наоборот, «смеялся задорно, чуть запрокинув курчавую голову». Юрка был в белой рубашке и пионерском галстуке: из-за репрессированного отца его долго не принимали в пионеры, пока за него и других таких же детей не заступилась завуч. Все знают, сказала она, что в арбатских школах отцы учеников репрессированы через одного. Если мы не будем этих детей принимать в пионеры, то ни одного отряда не соберем. Завуча за такое заявление уволили, но дети получили красные галстуки.
В свободные минуты Аня доставала фотографии и смотрела на них. Как там мама, что с Юркой и, главное, жив ли Виктор? [317] В эскадрилье давно никто не получал писем. Уже несколько месяцев 4-я воздушная армия помогала наземным частям сдерживать немецкое наступление на Кавказ. В конце августа Берия, прилетев в Тбилиси, заменил многих начальников на Закавказском фронте, даже командующего 46-й армией. В сентябре ситуация для советской стороны начала медленно улучшаться; сказались и неудачи немцев под Сталинградом: не имея дополнительных резервов, они уже не могли наступать одновременно по всему фронту на Кавказе. Тем не менее немецкое наступление полностью остановить не удавалось. К концу сентября в руках противника оказалась Кубань и большая часть Крыма. Теперь немецкое командование решило последовательно нанести удары сначала на Туапсинском направлении, затем на Орджоникидзе, с тем чтобы захватить Большой Кавказ и прорваться к нефтяным районам. Боевые действия в направлении Орджоникидзе поначалу пошли успешно: готовившая большое контрнаступление Северная группа советских войск прозевала немецкое наступление на этом наиболее слабо защищенном участке фронта: двинувшиеся вперед 25 октября немецкие части прорвали оборону слабой, не имевшей танков 37-й армии и вскоре подошли к Нальчику. «Противник оттеснен в горы, — рапортовал Гитлеру штаб группы армий «А», — представляется, что продвижение танковыми силами в южном, а затем в восточном направлении на Владикавказ откроет широкие перспективы». Тем не менее дальше Нальчика немцев не пустили: командующий Закавказским фронтом генерал армии И. В. Тюленев оперативно перебросил на этот участок несколько стрелковых дивизий и танковых бригад, и к 5 ноября немецкое наступление было остановлено. Официальные источники отмечали отличную работу пилотов 4-й воздушной армии.
317
Тимофеева-Егорова А. Указ. соч. С. 145.
Полк Бершанской, несмотря на сложность полетов в горах, летал без потерь. Бомбили успешно. Как-то, вылетев с Ирой Себровой за горный хребет под Малгобек, Наташа Меклин заметила самую желанную цель — цистерны с горючим. Их удалось поджечь со второго захода, и, летя домой, Наташа все оглядывалась: «Горит!» [318] Успехи «ночных ведьм» отметил, неожиданно появившись в полку 7 ноября, сам командующий фронтом И. Тюленев. Иру Ракобольскую его появление застало врасплох — рапортуя, она понизила Тюленева в звании — сосчитала быстренько звездочки на его форме и обратилась к нему: «Товарищ генерал-полковник!» Тут же появилась вызванная дежурным Бершанская, тоже обратившаяся к незнакомцу: «Товарищ генерал-полковник!» То же повторилось и с командиром дивизии Поповым. «Что вы меня все в звании понижаете?» [319] — усмехнулся Тюленев, но, похоже, не обиделся. Выступив перед выстроившимся женским полком, он рассказал о первых победах под Сталинградом, о наступлении фронта. Полк снова нарушил устав: прямо в строю взорвался криками «Ура!» и аплодисментами. Даже это не вызвало
318
Ракобольская И. В., Кравцова Н. Ф. Указ. соч. С. 185–186.
319
Там же. С. 46.
320
Там же. С. 196.
Командующий фронтом Тюленев, немолодой уже человек среднего роста, плотный, с усами на одутловатом лице и широко расставленными глазами, не спешил уезжать. Он побеседовал с личным составом: спросил, есть ли у девушек пожелания (кто-то пожаловался на огромные кирзовые сапоги), и обратил внимание своих подчиненных на вылинявшие гимнастерки и военные брюки девушек: «Праздник, а девушкам нечего надеть». Вскоре всем прислали не только американские красные хромовые сапожки, но и настоящую женскую военную форму: коричневые гимнастерки с синими юбками. Парадную форму прозвали «тюленевской». Надевали ее, конечно, только по праздникам, ведь летать или, тем более, копаться в моторе самолета в юбке не станешь. Американские сапоги, «пропускавшие воду как промокашка», тоже редко удавалось поносить, но внимание начальства всегда приятно. Вскоре после визита командующего фронтом Бершанская получила письмо от командующего 4-й воздушной армией генерал-майора Вершинина. Оно начиналось торжественно: «Товарищ Бершанская и все твои бесстрашные орлицы, славные дочери нашей Родины, храбрые летчицы, механики, вооруженцы, политработники!» В письме Вершинин сообщал, что уже поданы документы на присвоение полку звания гвардейского — событие колоссального значения для каждой военной части. Отдельно упоминалось большое расположение к ним командующего армией: «Заботу о всех вас проявляет лично т. Тюленев». В том же письме поднимался вопрос, имеющий для девушек едва ли не большее значение, чем правительственные награды и гвардейское звание. «Посылаю некоторое количество хотя и не предусмотренных “по табелю”, но практически необходимых принадлежностей туалета. Кое-что имеется в готовом виде, а часть в виде материала, т. е. необходима индивидуальная пошивка», [321] — писал Вершинин. Командующий воздушной армией лично занимался вопросом нижнего белья рядовых и младших офицеров — невероятно!
321
Ракобольская И. В., Кравцова Н. Ф. Указ. соч. С. 46.
Благодаря вмешательству начальства «ночным ведьмам» повезло: другие женщины-военнослужащие получили соответствующее их полу белье только в 1944 году. До этого выдавали мужское — рубаху и кальсоны, что хочешь, то и делай. Бюстгальтеров не предусматривалось. Оставалось шить самим, если было из чего. Впрочем, до войны дела обстояли ровно так же. С тех пор как выпускавшие хорошую продукцию объединения «Мосбелье» и «Ленбелье» в 1929 году поглотил гигант «Главодежда», ориентированный на выпуск одежды, максимально приближенной к военной, элегантное белье полностью ушло в прошлое. «Главодежда» шила похожее для всех категорий — военных, гражданских, даже для советских заключенных. Ассортимент женского был необычайно скуден: например, в сборнике стандартов Народного комиссариата легкой промышленности была предусмотрена всего одна модель бюстгальтера: «без вытачек». Элегантные дамы, конечно, находили выходы: шили себе модельное белье в ателье «Москвошвея» и тайно — на дому у белошвеек. Все остальные обходились тем, что было. [322]
322
Севрюкова В. Про исподнее: советский унисекс // Независимая газета. 2008. 1 марта.
Военных девушек выручало бельишко, захваченное из дома, из довоенной жизни; кое-кому белье отправляли в посылках мамы. Мама Фаины Плешивцевой как-то прислала дочери на фронт посылку со сшитыми ею трусиками и лифчиком не только для дочери, но и для ее подруги Вали Краснощековой — вот это подарок! [323] А еще, конечно, белье на войне девушки шили сами, если разживались тканью. Огромной популярностью пользовались парашюты. В 588-м полку из-за белья, сшитого из парашютного шелка, произошла следующая история. Две девушки-оружейницы решили сшить себе белье не из использованного, а нового парашюта от САБа — светящейся авиабомбы, которую сбрасывали, чтобы осветить цель перед сбросом бомб. Взяв САБ, девушки вскрыли его, достали парашют и сшили себе трусы и лифчики. Донесла на них одна из подруг по полку. Что и говорить, молчать о таком не следовало: поступок безответственный, особенно по военному времени. Но как их наказали! Конечно же донесшая на них девушка такого не ожидала. Военный трибунал приговорил оружейниц к десяти годам лишения свободы. Летчиц оставили бы отбывать наказание в части, только разжаловав в рядовые. Но эти девушки были всего лишь оружейницы, и им пришлось бы плохо, не заступись Вершинин, проявивший снисхождение к женской слабости. Благодаря Вершинину судимость сняли, и обе оружейницы потом переучились на штурманов. Одна из этих девушек, Тамара Фролова, сгорела в самолете при штурме немецкой «Голубой линии». [324]
323
Краснощекова В. Н. Интервью автору.
324
Ракобольская И. В., Кравцова Н. Ф. Нас называли ночными ведьмами, С. 41.
Эта беда, видимо, и подтолкнула Вершинина к решению вопроса с женским бельем. Об этом упоминалось в вышеупомянутом письме командующего 4-й воздушной армией.
«В отношении двух девушек, допустивших ошибку… — писал Вершинин, — дайте им возможность спокойно работать, а через некоторое время возбудите ходатайство о снятии с них судимости. Я уверен, что в конце концов они, так же как и все остальные, будут достойны правительственной награды». [325] Виновных простили.
325
Там же. С. 48.