«Защита 240» (с илл.)
Шрифт:
— Я затеял все это??
— …но когда я, — настойчиво продолжал Уорнер, — прочел заметки Эверса в его книжке, я понял, что вы попали в беду. Читайте.
Уорнер протянул серую книжку, и Крайнгольц, быстро перелистав ее, тяжело опустился на стул. Он сидел молча, прямо смотря перед собой. Рука его машинально поползла по столу, нащупала коробочку, вынула маленькую пилюльку.
Стилл бесшумно налил стакан воды и поднес его Крайнгольцу.
— Пойдемте!
Крайнгольц быстро вышел из кабинета. Уорнер и Стилл последовали за ним. Движения Крайнгольца были быстрыми и решительными.
Документации по конструкции «А» в подземелье не оказалось.
Все было ясно.
Крайнгольц и Уорнер рассказали друг другу обо всех событиях, которые произошли с момента их почти одновременного отъезда из Пейл-Хоум.
— Что вы намерены теперь делать, мистер Крайнгольц?
— Действовать! — твердо ответил тот. — Действовать вместе с вами.
— Со мной?
— Да, вместе с вами и американским народом!
— Мы боремся за мир, мистер Крайнгольц. Это очень трудно.
— Я хочу и буду бороться с вами!
Доктор Отто Кранге совершал свою утреннюю прогулку в тенистых каштановых аллеях парка Вестчестерских лабораторий.
Никто не узнал бы теперь в этом дряхлом, сгорбленном старике того молодцеватого Кранге, каким он появился в Штатах после «освобождения» из лагеря военных преступников. Здесь, в лабораториях Эверса, постепенно погас молодой задорный огонек, всегда светившийся в выразительных глазах физиолога. Совсем поседела голова, старик как-то весь обмяк и всем своим видом походил на человека, одной ногой стоящего в могиле. Душой он был мертв уже давно.
Прилив охватившей его при встрече с Эверсом в Германии деятельной энергии прошел, и на протяжении всего времени работы в Вестчестерских лабораториях он ничего не ощущал, кроме беспросветной душевной опустошенности. Знания, талант выдающегося ученого, энергию всей своей жизни он отдал делу, которое оказалось вздорным, преступным и которое, в конце концов, ему самому стало отвратительным. Прошло то время, когда он фанатически верил, что только во имя блага своей нации он совершал преступления, проделывая изуверские опыты над людьми.
Все, чего он достиг своими изысканиями, все, что, по его мнению, могло содействовать могуществу арийской расы, все это оказалось в руках прожженного дельца. Эверс овладел всем, всеми его мыслями и знаниями, превратив его самого в послушное орудие преступления, не менее чудовищного, чем то, которое некогда он хотел подготовить сам.
Все чаще им овладевала мысль: «К чему все это?». Почти постоянно он ощущал, что ничего уже не хотелось; не хотелось думать, двигаться, дышать! Всю жизнь он прожил один, без семьи, без близких, и теперь было особенно пусто кругом и
Единственным чувством, которое еще теплилось в его опустошенной душе, было чувство глухой, ему самому непонятной ненависти к Крайнгольцу. Оно возникло сразу же после того, как он встретился с радиофизиком в Штатах. Это чувство росло и укреплялось, и он сам не знал причины этого, да, впрочем, и мало задумывался над этим.
Стилл разыскал Кранге в аллее парка.
— Герр профессор, вас просит к себе мистер Эверс.
— Эверс? — недоуменно переспросил Кранге. — Какой Эверс?.. Ах, да… Эверс, — догадался, наконец, старик и побрел к главному корпусу.
И без того дурное настроение Эверса еще больше ухудшилось после беседы с Кранге. Старик совсем был плох. Овладевшая им апатия была столь велика, что даже сенсационное сообщение Кларка не произвело на него никакого впечатления. Он так и не понял, очевидно, что он сам и Эверс были вдохновителями этой провокации, уже не понимал толком, что делается вокруг него, и оживлялся только тогда, когда речь заходила о Крайнгольце. Снова оживали его потухшие глаза. Он начинал говорить быстро, отрывисто, и поток его малоразборчивых слов был сплошной бранью по адресу своего коллеги.
— Теперь их двое, — под конец разговора таинственно шептал он Эверсу. Понимаете: двое, и мне с ними стало еще труднее.
— Кого двое?
— Крайнгольцев.
Эверс вздрогнул, не без опаски посмотрел на явно терявшего рассудок Кранге и попробовал разбавить шуткой тягостный разговор.
— Я не совсем понимаю вас, герр профессор. Как двое? Что же Крайнгольцы размножаются простым делением, что ли?
Шутка не подействовала. Разговор становился все более неприятным. Кранге думал о своем, почти не обращал внимания на реплики Эверса и, казалось, без всякой видимой причины заговорил о том, что появился в лабораториях прозрачный человек.
— Что, что? Что вы говорите, Кранге!
— Да, да — он прозрачный. Но я его вижу. Вы не верите? Напрасно! Я вижу его.
— Успокойтесь, доктор. Вам показалось. Скажите лучше, вы не заметили ничего подозрительного в поведении Крайнгольца? Вы не знаете, куда он девался?
— Вот вы не верите, — продолжал Кранге, не слушая Эверса, — а у меня есть доказательства. Я сам слышал, как Крайнгольц называл его, — старик оглянулся по сторонам и затем наклонившись к уху Эверса прошептал: Уорнер. А по-санскритски это означает — прозрачный!
Наконец, Эверс понял, в чем дело…
Здесь был Уорнер.
«Что мог сделать Уорнер? Почему исчез Крайнгольц?» — Эверс тщетно выспрашивал у Кранге. Старик уже ничего не мог рассказать толком и бормотал нечто совсем невразумительное.
«Немедленно, — решил Эверс, — немедленно призвать Клифтона. Разыскать Крайнгольца. Разыскать во что бы то ни стало! Разыскать и уничтожить!»
Беседу с Кранге пришлось прервать. Доложили о приезде Томаса Тайсона, и Эверс поспешил в вестибюль навстречу высокопоставленному гостю. Одного только взгляда на кругленькое, раскрасневшееся лицо финансового магната Эверсу было достаточно для того, чтобы понять — Томас Генри Тайсон-старший настроен воинственно.