Защита Гурова
Шрифт:
– Ничего особенного, что хотел, то и сказал.
– Не мандражи, наш друг не бог, не мог копнуть столь глубоко. Да и дело было весной, прошел суд, имеется приговор. – Вердин разозлился не на шутку, не желая признаться даже себе, что элементарно испугался. – Все быльем поросло.
– Я не люблю его, всю жизнь терпеть не мог, однако должен предупредить, память у этого человека отличная. И в отпуск он ушел, с лучшим другом якобы разругался, на общественных началах разыскивает какую-то банду. Если ты такой молодой и тебе делать абсолютно нечего, то развесь такую лапшу себе на уши.
– Не
– Ты сам не забывайся, сопляк! Ты меня чем пугаешь, на чем держишь? Твой крючок давно сгнил! Два года назад полковник Соболь дело развалил? А ты сегодня об этом узнал или два года молчал?
– Витя! Виктор Сергеевич, извини, давай по-хорошему, и вообще это не телефонный разговор.
– Тезка, по-хорошему следовало два года назад начинать. А сегодня, как любит повторять наш общий знакомый, что выросло, то выросло. Ладно, будут новости, позвоню.
Утром, еще до прихода полковника Гурова, начальник МУРа приказал поставить телефон полковника Соболя на прослушивание. Начальник столь деликатной службы открыл было рот, чтобы хотя бы обозначить несогласие, генерал шарахнул кулаком по столу и закричал:
– Отправляйся ты со своей прокуратурой… и не возвращайся. Понял? Я что, прошу тебя Думу гребаную прослушивать? Это мое! Ты понял? Мое! Скажу в сортире установить микрофон, поставишь в сортире! И запараллель Витькин аппарат с моим номером. Только с моим! Чтобы ни одна живая душа не знала, а твоя мгновенно забыла.
Положил трубку полковник Соболь, бросил трубку подполковник Вердин, последним опустил трубку генерал.
«Вот за что я не люблю Витьку Соболя, – подумал генерал. – Не люблю потому, что я такая же сука, как и он. Только меня на этом деле не поймали, а его поймали».
Убийство, совершенное сынком два года назад, генерал отлично помнил. Он тогда не был генералом, руководил отделом, а Витька был замом. Давили из администрации Президента, прокурор брезгливо воротил морду, словно не ведал, откуда у бабы ноги растут. Одного свидетеля «потеряли», одного «не нашли», передали в прокуратуру вонючую дохлятину. Там папку сунули какому-то практиканту и тут же завалили серьезной работой. Известно, ученого учить – только портить. Какая-то газетенка дернулась, так ее корреспонденту такой жареный материал по серийному маньяку подбросили, журналист вмиг забыл, зачем и в МУР явился.
Многие знали, но на оперативных документах красовалась подпись полковника Соболя. Давно известно, кто подписывает, тот и отвечает.
Гуров расхаживал по квартире, ждал звонка Георгия Тулина. Можно позвонить и самому, но тактически следовало выжидать, инициативу сыщика воспримут как напоминание о долге.
Верный принцип: солдат спит, служба идет, – Станислав дремал в гостиной на диване.
Когда телефон зазвонил, Станислав, словно кот, слегка приоткрыл глаз. Собиравшаяся в театр Мария крикнула из ванной:
– Я уже ушла!
– На старости лет врать приучают, – недовольно пробормотал Гуров, снял трубку: – Слушаю вас внимательно.
– Лев Иванович? – Гуров узнал голос начальника МУРа. – Вам фамилия Вердин что-нибудь говорит?
– Очень
– Прекрасно, можете сразу и расплатиться. Лев Иванович, по возможности забудьте наш утренний разговор.
– Какой разговор, господин генерал? – совершенно искренним тоном произнес Гуров. – Я искренне рад, что вы позвонили, и желаю вам всего наилучшего.
– Спасибо. Звони. И не забывай, что мы на «ты».
Мария вылетела из ванной, быстро повернулась перед мужчинами, ладонью остановила пытавшегося приблизиться Гурова.
– Стоп! Такое лицо трогать нельзя! Полковник, не забудь напомнить, чтобы я вечером тебе кое-что рассказала. Пароль: слово «дача».
– Минуточку! – Гуров преградил Марии дорогу. – Какая дача?
– Я опаздываю!
– Станислав! Доставь великую актрису в театр, выясни по дороге все и немного больше. Я бы с радостью сам, но должен находиться на телефоне.
– Дача, вилла, замок, – говорил Станислав, распахивая перед Марией дверь.
Гуров с улыбкой отметил, что дверь Станислав галантно распахнул, однако мгновенно прикрыл Марию и вышел из квартиры первым.
Проводив Марию и Станислава, он подошел к книжным полкам, хотел взять однотомник Булгакова. «Мастера и Маргариту» мог перечитывать бесконечно, неожиданно вспомнил отца и вытащил с полки «Трех мушкетеров». Неоднократно Гуров давал себе слово начать перечитывать «Войну и мир» или осилить наконец «Жизнь Клима Самгина», но душевных и физических сил на подвиги не хватало. Он улегся на диван, открыл «Мушкетеров» на том месте, где Д'Артаньян убеждал своего слугу Планше, что сон вполне заменяет обед, когда раздался телефонный звонок. Гуров влюблялся не один раз, но его бесконечные ожидания телефонного звонка никогда не были связаны с женщиной.
«А ведь это плохо», – подумал сыщик, глядя на аппарат, затем неторопливо снял трубку и привычно ответил:
– Здравствуйте. Слушаю вас внимательно.
– Здравствуйте, Лев Иванович, – сказал Тулин. – Вчера я получил два года условно.
– Поздравляю, теперь переходи улицу только на зеленый свет. – Гуров обрадовался звонку Тулина. Что суд вчера состоялся, сыщик знал, ждал звонка Георгия немедленно, но нервы у того были в порядке, и он знал себе цену.
– Не слышу радости в голосе командира.
– Я молча пускаю ракеты, всю квартиру задымил.
– Ладно, ваша взяла. Надо бы встретиться, – сказал Тулин.
– Ты мне не друг, с объятиями подождем, ничего конкретного я тебе сейчас предложить не могу, – лгал Гуров, отметив, что с каждым годом врет все легче и легче. – Ты в такси? Катайся, зарабатывай на жизнь, изучай город.
– А квартира? Мне за нее платить или как?
– Живи пока, я посоветуюсь с начальством.
– Да, – Тулин несколько растерялся, понимая, что живет на конспиративной квартире, не сомневался, уголовка давно заготовила ему «подарочек». Вежливость и обходительность полковника для дураков, просто так в жизни никто подобных подарков не делает. Или он, Георгий Тулин, ошибся, опытный сыщик, полковник, человеку, покушавшемуся на его жизнь, не верит, превратит в «консерву», отложит до лучших времен?