Защитница. Гроздь винограда в теплой ладони

Гольман Иосиф Абрамович

Валентина Семеновна выяснила в приватном разговоре с некоей Жанной Давыдовной – степенной неблизкой знакомой Гескина, – что старик ложится на операцию. И не куда-нибудь, а в онкологическую больницу. Валентина подняла тревогу, растрезвонила молодым.

Еще раз связалась с Жанной Давыдовной – та, похоже, была недовольна: отношения давно перестали быть романтическими, и теперь ей больше хотелось покоя.

Но куда Жанне Давыдовне до Валентины Семеновны! Та, вцепившись, как клещ, выведала все. Гескин уже госпитализирован и не сегодня, так завтра будет прооперирован.

Волик,

Ольга и Валентина Семеновна решили ехать к нему немедленно. Багров должен был добраться сам, автобусом.

Раскидали неотложные дела, отложили отложные. Сели в большую машину Волика, нечастый в обиходе фордовский мини-вэн – именно на ней еще недавно собирались ехать в путешествие две молодые «конторские» пары, – и поехали совсем в другую сторону. И путешествие изначально не обещало быть веселым.

Больница, хоть и относилась к Москве, располагалась за городом, в Красногорске. Едва успели получить пропуск – приемные часы заканчивались. Впрочем, порывшись в памяти, Волик и тут нашел друзей, которые смогли помочь с проходом на территорию. У подъехавшего чуть позже Багрова тоже имелись знакомства в медицинском департаменте московского правительства. Ситуация была неопределенная, так что могло пригодиться все.

Они нашли коллегу в одном из хирургических отделений – больница была огромной.

Аркадию Семеновичу еще ничего не сделали радикального, а он уже был другим. То ли больничная одежда сказывалась, хоть сама клиника была отличная и на больницу-то не похожа – с мраморными полами, удобствами на палату и отсутствием специфических госпитальных запахов. То ли тень тяжелой болезни, обнаруженной столь внезапно. Впрочем, когда это тяжелые болезни обнаруживают спокойно и по плану?

В общем, Гескин сдал. Или сдался?

Он лежал в пижаме на кровати. Палата была двухместной. На второй койке в полузабытьи лежал такой же старик, только прооперированный. У его изголовья стояла мачта капельницы – не простой, привычной, а какой-то хитрой, увешанной мудреными приспособлениями.

Похоже, увидев коллег, Гескин обрадовался. Однако жизненного запаса у старика было явно мало.

– Что это вы удумали? – сказал Волик. – Мы чужие, что ли? Объяснить можно было?

– Извините, ребята, – оправдывался тот. – Не хотел грузить стариковскими делами.

Для разговора вышли в парк, это не возбранялось. Там росли вековые деревья. Нашлась и пара удобных скамеек, друг против друга.

Гескин сел с Валентиной, Багров, Ольга и Волик – напротив.

– Марина вам привет передает, – сказал Волик. – И билеты. Через три недели будет большой концерт.

– Дожить еще надо, – непроизвольно вырвалось у старика.

– А почему вы засомневались? – спросил Багров. Он уже успел выяснить состояние Аркадия Семеновича с точки зрения врачей. – Ничего фатального пока нет.

Гескин пропустил заявление, как малозначащее, мимо ушей.

А зря, все, что говорил Олег Всеволодович, он, как правило, умел обосновать.

– Здесь же все свои? – спросил он старика.

Гескин утвердительно

кивнул. Это точно, других своих ближе, чем эта молодежь, у него на расстоянии в десять тысяч километров не было – сыновья давно жили в Америке.

– Ну вот, – листая виртуальные страницы смартфона, искал главное Багров. Наконец, нашел.

– Метастазов не обнаружено, – начал выборочно зачитывать он. – Сердце в норме, кровь в норме. Пациент к операции готов. Высокая вероятность ее абластического исхода.

– Чего? – не поняла Валентина.

– Все плохое уберут начисто. Удалят в пределах здоровых тканей, – пояснил подкованный Олег Всеволодович. И вдруг неожиданно добавил: – Я спросил своего дружка, хирурга, чего ждать.

– И что он ответил?

Теперь было видно, что Гескину, конечно, небезразличен исход лечения. Просто старик устал все держать в себе. А те, с кем можно поделиться, – кто далече, а кто и совсем далеко…

– Он ответил, что если не оперировать – жить останется полгода, и закончится эта жизнь больно, кишечной непроходимостью. – Гескин явно напрягся, но Багров знал, что делал. – А если оперировать, – продолжил он свою мини-лекцию, – и все пойдет стандартно, то через день вы будете свободны от опухоли: все назначено на послезавтра, на утро. Через два-три дня встанете. Через неделю начнете нормально питаться и гулять по парку.

– А через две недели – в космос? – невесело улыбнулся Аркадий Семенович.

– Про космос он ничего не говорил, – отшутился Багров.

Эстафету перенял Волик.

– Через две недели – пойдете домой, – сказал он. – Мы вас заберем. А через месяц – бегом в контору. Потому что в августе все хотят в отпуск. Вон Ольга вашего подзащитного почти выпустила на свободу. Однако всех ей одной не потянуть.

– Думаешь, я смогу мотаться по судам? – спросил Гескин.

– Первое время – вряд ли, – честно ответил Томский. – Но нам о таком помощнике только мечтать можно.

И это сказанное было правдой. Гескин пользовался всеобщим уважением и имел столько знакомых, что его ресурсом питалась вся контора без исключений. Конечно, ребята уже и своих связей поднабрали. Однако здесь был как раз тот случай, когда старый конь борозды не портит.

Закончила общую беседу Ольга.

– Вы, Аркадий Семенович, сильно ошибаетесь, – взяла она быка за рога, – если считаете, что никому не нужны. Вы нам нужны. Честное слово. Вы для нас и советчик, и друг, и главный по связям с юридической общественностью, – улыбнулась Шеметова. – Короче, вы просто обязаны вернуться.

Немудреная была речь, зато искренняя. Именно этого «лекарства» сейчас старику и не хватало. Он им нужен – вот лейтмотив выступлений ребят. И это же – лейтмотив бессонных стариковских ночей-сомнений. Мало кто умеет жить только для себя. И когда человек становится не нужным окружающим (или считает себя таковым) – он уходит.

А потом неожиданно выступила Валентина Семеновна. Она прогнала ребят и, судя по виду Гескина – слов слышно не было, – устроила показательную порку старому адвокату.