Защитница. Гроздь винограда в теплой ладони
Шрифт:
На прощанье Ольга даже решила попросить следака о максимально возможном облегчении жизни Бориса.
– Понимаете, он поэт, – объяснила она. – Очень уж у них души ранимые.
– Здесь много поэтов сидело, – улыбнулся Колышкин. – Правда, по более тяжелым статьям.
– Я могу быть спокойна за подзащитного? – гнула свое Шеметова.
– Если вы о безопасности – то можете быть спокойны, – ответил он. – А если о завтраках из ресторана – то вряд ли.
– Да бог с ними, с завтраками, – обрадовалась адвокат. – Главное, чтобы он понял, что никто
– У нас тут не Москва, – наконец улыбнулся и следователь. – У нас тут порядок. На нашей территории его уж точно ни чести, ни достоинства не лишат.
– Спасибо, – поблагодарила Ольга.
Слово старого следака дорогого стоило. А психологическая уязвимость поэта-миллионера Бориса была главным окном уязвимости всего предполагавшегося процесса.
Еще через полчаса Ольга Викторовна Шеметова уже занимала кабинет в следственной части, точную копию недавно посещенного московского. И тоже, к счастью, без зарешеченного «стакана» – нечего давить на и без того слабые нервы новоявленного француза.
Конвоир забрал у Шеметовой талон, привел Бориса, сразу снял с него наручники и ушел.
– Здравствуйте, Борис, – улыбнулась Ольга, но ответной улыбки не увидела.
– Здравствуйте, Борис! – повторила она, добившись, наконец, пристального внимания подследственного.
Тот, как будто выйдя из прострации, в упор смотрел на нее. Наконец вяло ответил:
– Здравствуйте.
– Меня зовут Ольга Шеметова. Я ваш адвокат. И моя задача – вытащить вас отсюда. На свободу.
– Вы думаете, это реально? – как-то безнадежно покачал он головой.
– Абсолютно, – стараясь передать ему свою убежденность, сказала адвокат. – Но одних моих усилий не хватит.
– Нужны деньги? – невесело улыбнулся он. – У моей мамы есть доверенность.
– Нужны не деньги, – пробивалась сквозь его опустошенность Шеметова. – Денег достаточно у Кочергиной. Нужна ваша готовность к сопротивлению. А ее я как раз и не вижу, – жестко закончила она.
Борис слегка встрепенулся: все же Ольга его расшевелила.
– Кочергина оплачивает расходы? – уточнил он.
– Полностью, – улыбнулась Шеметова. – Вас никто не бросил: ни семья, ни фирма. Да и Ольга Шеметова, – назвала она себя в третьем лице, – тоже не из худших спецов. Короче, есть все, кроме вашего мужества и готовности к бою.
– А что я должен делать? – после паузы спросил Семенов.
– Выйти из прострации, – жестко сказала адвокат. – Принять сегодняшнюю действительность. И вместе с нами бороться за ее изменение.
– Вы всерьез считаете это реальным? – вдруг вскипел Борис. – Вы за дурака меня держите? Не читаете газет? Незванов сейчас вице-губернатор! В России нет законов! Вон Ходорковский украл нефти больше, чем произвел. Все это знают и понимают. А сколько лет он сидит? А это ведь его е-дин-ствен-ная жизнь! Единственная, вы это понимаете?
– Понимаю, – успокаивающе сказала Шеметова. Она была рада его взрыву. С ушедшим
– Давайте. – Борис успокоился так же неожиданно, как и вспылил.
– Первое. Вы не Ходорковский.
– К счастью, – подтвердил Семенов. – Не хотел бы я с ним меняться.
– Думаю, он бы с вами тоже.
Ольга уже могла себе позволить некоторую жесткость. Пусть шкурой чувствует жизнь, а не газетными представлениями о ней.
– Что второе? – сам задал вопрос явно оживший Борис. Семенов уже понял, что разговор пошел по-взрослому.
– Второе – не читайте по утрам российских газет, – объяснила Шеметова. – Они не сильно отличаются от советских, – улыбнулась она. – Вот скажите, вы опасались подвергнуться в тюрьме жестоким оскорблениям и унижениям? Я как ваш адвокат просто обязана спросить вас об этом. Есть основания для жалобы?
– Пока нет, – вновь сгорбился Борис. Похоже, была затронута самая пугающая его тема. – Что будет завтра – не знаю.
– И я не знаю, что со мной будет завтра, – жестко отрубила Ольга. – Живите сегодняшним днем. Кстати, чтобы завтра не стало хуже, мы неплохо вооружены. Я уже беседовала со следователем. Он наверняка пообщается с оперчастью. Сейчас мудрим с приездом консула. Так что не только вы заинтересованы пройти тюрьму без осложнений. Только не надо самому расслабляться. У нас игра командная.
– Я понимаю, – в первый раз за беседу согласился с ней Борис.
И вдруг вскочил с места – к стулу его никто не приковывал. Шеметова даже слегка испугалась. Но кнопку вызова, разумеется, жать не стала.
– Как там мама? – спросил он, взглядом выдав страх за любимого человека.
– Хорошо, – честно сказала Ольга. – Вот она-то как раз держится стойко.
– Да-да, – мотнул головой арестант. – А отец?
– Тоже ничего. Приемлемо для возраста.
– А Маша? – не удержался он.
– Маша в отличном настроении, – не соврала Шеметова. – Ждет, как и родители, свидания с вами.
– Вот за это я Машку и люблю, – сказал Борис. – За неизбывный оптимизм.
«Хоть одна тайна рассеялась», – подумала Ольга. А вслух сказала:
– Борис, давайте перейдем к делу. У нас не так много времени.
– А я дочку хочу родить! – Он быстро шагал по кабинету, в котором не особо и нашагаешься. – Тоже Машку.
– Еще родите, – пообещала Шеметова. – Причем чем раньше мы с вами начнем работать, тем раньше и родите. Садитесь уже.
– Извините. – Борис, словно очнувшись, сел за стол. Вот теперь он выглядел вполне работоспособным. – Что я должен рассказать?
– Как все было? Что произошло? Передали Незванову деньги или нет? Кто это контролировал? Кто может подтвердить передачу денег?
– Семь лет прошло, – обхватил руками голову Семенов. – Мы ж тогда все как в дурмане были. Вчерашний нищий студент – сегодня обтяпывает сделки на миллиарды.
– Так отдали деньги Незванову или нет?
Шеметовой требовалась предельная точность.