Защитник Империи
Шрифт:
– Да, этот момент я как-то упустил из виду, – задумчиво пробормотал ун-тарх, тарабаня пальцами по столешнице. – Не думал даже, что вы таким служебным рвением проникнитесь… Ладно, тьер Стайни, – махнул он рукой, – ваши объяснения меня удовлетворили. – После чего строго взглянул и сказал: – Объявляю вам взыскание с удержанием денежного довольствия за текущую декаду. Но это точно последний раз, когда я спускаю вам ваши выходки! Понятно?
– Понятно, – вздохнул я, выказывая всем своим видом смирение и раскаяние.
– Хорошо,
– И что, пусть степняки заявляют любое количество скота? – искренне удивился я.
– Ну не любое, особо злостных нарушителей, пожалуй, можно изобличать. Но обман в пределах десятка процентов от общего числа вполне допустим.
– Почему? Неужели казначейству совсем не нужны деньги? Ладно с одной овцы медяк, но на круг ведь серьезные суммы набегают.
– Вообще-то раскрывать суть этого явления категорически запрещено, – строго посмотрел на меня тьер Свотс. И вздохнул: – Но вас, похоже, придется просветить на этот счет… Как думаете, можно ли обеспечить на таможенном посту должный учет скота?
– Можно, конечно, – не раздумывая, ответил я. – Было бы желание…
– Вот именно! – удовлетворенно кивнул ун-тарх и похвалил: – Самую суть вы верно уловили. – Впрочем, тут же укорив: – А вот верных выводов сделать не сумели.
– Каких же? – поинтересовался я, немного уязвленный.
– Простых. Что если возможность есть и тем не менее ничего не делается, то это кому-то нужно. А учитывая нашу служебную принадлежность, можно бы и догадаться, что нужно это не кому-то, а Империи.
– А для чего это нужно? – осторожно спросил я. – Доходы у казначейства, что ли, слишком велики?
– Не в этом дело, – нетерпеливо махнул рукой ун-тарх. – Просто есть негласное распоряжение императорской канцелярии о создании режима максимального благоприятствования торговым отношениям со степью. И там особо подчеркивается необходимость всячески способствовать перегонщикам овец.
– Не понимаю зачем? – озадаченно помотал я головой. – Их и так никто не притесняет.
– Империи крайне выгодно, чтобы степняки занимались выращиванием овец и ничем более, – пояснил тьер Свотс. – Приказ такой – пусть себе живут как жили. И не помышляют о всяких глупостях вроде строительства мануфактур… Пусть у нас все нужное покупают.
– О-ей… – присвистнул я, осознав, к чему приведет такая политика Империи. Мы-то, получается, развиваться будем, а степняки так и останутся на прежнем уровне… А в итоге, как всегда и бывает, сильный сожрет слабого…
– Вот вам и «о-ей», – передразнил тьер Свотс. – И
– А я даже и не думал обо всем этом в таком ключе, – сознался я.
– Это потому, что у вас все мысли о выпивке, о девках и о том, как начальству посильней досадить, – проворчал тьер Свотс. – Когда уж тут о геополитике размышлять…
– Ну прям уж, – немного обиделся я.
А ун-тарх подлил еще масла в огонь:
– Вам вообще лучше ни о чем не думать, тьер Стайни. А то от ваших выдумок у начальства только головной боли прибавляется.
Я насупился, но промолчал. Ун-тарх же не унимался:
– В общем, чтобы подобное больше не повторялось. Степняков не трогать. Только сильно наглых осаживать, для порядка. И то разрешаю действовать только по закону – считать овец и оформлять контрабанду. Ясно?
– Ясно, – проворчал я в ответ и заметил: – Бай как раз в категорию сильно наглых входил. Пятую часть своего скота хотел без уплаты пошлины протащить.
– Таких, если попадутся, оформляйте сразу, – разрешил начальник остморского отделения Охранной управы. – И других степняков, кто больше чем десятую часть скота не задекларирует. А наших перегонщиков, которые контрабандой промышляют, можете хоть всех вязать, раз вам тут заняться нечем и вы от скуки уже овец считаете, – с сомнением глядя на меня, подытожил он.
На этом мы и расстались. Тьер Свотст удалился, удовлетворенный сделанным мне внушением, а я облегченно вздохнул. Бес же закатил глаза и обратился ко мне с упреком: «Ну что, как мы теперь соберем кубышечку? Говорил тебе, остолопу, – надо рубить денежку, пока есть возможность!»
«Ну, крупных контрабандистов нам все же разрешили ловить, – не согласился я. – Так даже лучше. Если бы мы всех подряд начали ловить, то скотогоны мигом прекратили бы это безобразие. А так мы сможем самых жирных гусей пощипать».
«Соображаешь! – повеселел бес и, потерев лапки, предупредил: – Но смотри, будешь опять тупить и отказываться от денежек, плывущих прямо в руки, я тебе больше никогда помогать не буду!»
«Кстати, о помощи, – вспомнил я один момент. – Что ты там о невозможности моего обучения толковал?»
«Это надо на наглядном примере показывать, иначе не поймешь! – сказал бес и выжидающе уставился на меня. А когда я сделал вид, что не понял намека, негодующе фыркнул: – Решай сам – или ты позволишь мне показать тебе все как есть, на краткий срок изменив зрение, или тебе остается только одно – просто поверить мне на слово».
«Ну ладно, уговорил», – чуть поразмыслив, скрепя сердце согласился я. Одаренные же и правда иначе видят мир. И ничего, с ума от этого не сходят. Значит, и мне опасаться нечего.