Защитник Империи
Шрифт:
Только я сказал, и словно сумерки спустились на землю. Средь бела дня. Все цвета мира внезапно будто выцвели, утратив яркость. Трава у реки приобрела необычный сероватый оттенок, светлый дощатый настил пристани потемнел и теперь выглядел на сотню лет с гаком. Но самая удивительная метаморфоза произошла с Леайей – вода в ней стала прозрачной, как стекло… Всех речных обитателей можно разглядеть… И коряги на дне. А стоящих возле меня людей окружила тускло светящаяся дымка, в которой преобладал синий цвет.
Приглядевшись повнимательней, я обнаружил, что все предметы
«Ты на стиарх погляди», – посоветовал бес.
Я обернулся и чуть не ахнул, увидев сияющую ослепительно-белым цветом арку, а также затканный белесым полотном проход под ней. «Вокруг еще оглядись», – услышал я подсказку беса.
Я послушался нечисть поганую и осмотрелся вокруг. Забавное зрелище – все живые существа окружены разноцветной аурой, а неодушевленные предметы – серой, едва заметной дымкой… Но ничего сравнимого по красоте со стиархом и близко нигде нет. Даже лучащиеся звездочки защитных амулетов стражников не притягивают такого внимания, как сияющая арка.
«Это так называемое истинное зрение магов?» – придя в себя, поинтересовался я.
«Ну… Что-то типа того… – почесал затылок бес. Видя мое возмущение, он пожал плечами и торопливо добавил: – Я же не маг! Откуда мне знать, все в точности так или нет?.. Ну ладно, убедился теперь, что не на чем тебе учиться? Ни одного источника стихиальной энергии в округе! – Прищурив один глаз, он с сомнением покосился на белоснежную арку: – Ну кроме стиарха… Если хочешь, то можем, конечно, попробовать поупражняться с ним».
«Да, с учебными пособиями дела и впрямь обстоят не очень, – вынужден был признать я, еще раз оглядевшись. И с неожиданным подозрением посмотрел на подбирающегося к светящейся арке беса: – А со стиархом ничего не случится в результате моей учебы?»
«Да что с ним станется?» – изобразил удивление бес. А глазки-то отвел…
«Нет, к стиарху мы и близко подходить не будем, – заявил я, не став выговаривать бесу за попытку жульничества с его стороны. – Сломается вдруг, так за него до смерти не расплатишься».
«Как хочешь», – ничуть не расстроился бес. Наоборот, даже повеселел.
«Кстати, а Кейтлин-то я не вижу», – наконец осознал я, чего же не хватает в окружающей действительности. Но обрадоваться избавлению от домогательств суккубы не успел. Она немедленно возникла на расстоянии вытянутой руки от меня и мило улыбнулась, заставив меня грязно выругаться и сию секунду потребовать от беса: «Вертай все назад, гад!»
Краски мира мгновенно вернулись. Травка зазеленела, лица людей приобрели здоровый цвет вместо мертвецки бледного. Только демоница осталась неизменной. Но воспринимать ее в ярком настоящем мире гораздо проще, чем в блеклом бытии. Слишком уж она там выделяется на фоне серого уныния…
«Ну что, доволен? – поинтересовался рогатый. – Видишь теперь, что я тебя не обманываю и от своих слов не отступаю? Просто здесь нет возможности учить тебя обращаться со стихиальными энергиями».
«Вижу», –
Моя жизнь на таможенном посту вернулась в свою привычную колею. Утром занятия с учителем фехтования, днем немногочисленные служебные дела, вечером тренировки со стрелометом. И всюду меня сопровождали бес и Кейтлин ди Мэнс. Суккуба, надо сказать, в последнее время совсем обнаглела – не прогонишь, как ни старайся. Словно чувствует, что я по ней с ума схожу, и дразнится…
Немного тревожило меня то, что у паромной переправы больше не появлялось крупных отар. Степняков не было, а остморские дельцы никогда по многу овец и не гнали. На одну-две загрузки парома, не больше. И обманывали совсем малость. Кто до сотен голов свою отару округлит, кто до полусотен… Не контрабанда, а просто смех! Даже связываться неохота. А мне ведь надо бы кого-нибудь заловить, чтобы Дустум поверил тому, что я ему поведал…
Впрочем, я подозревал, что так оно и будет. Не настолько здесь злоупотребляют беспечностью служащих таможни. Чуть-чуть приврут – и рады. А вот бес расстраивался и постоянно ныл, что никакого прибытка с этой службы.
Однако повезло. На четвертый день степняки пригнали отару. Почти в десяток тысяч голов. А заявили немногим менее восьми…
Не подав виду и проигнорировав смешки наглых контрабандистов, считающих, что все, как обычно, сойдет им с рук, я дождался окончания перевозки и оформления бумаг. После чего погнал весь дежурный десяток считать овец в загонах.
Что тут началось… Настоящее светопреставление! На меня обрушился целый шквал просьб, увещеваний, угроз и ругательств. Причем стражники больше всех ныли, не желая считать ораву овец. Но я отбился и настоял на своем. Пришлось десятку Руперта Мастиса поработать.
Правда, служивые явно на меня обиделись. Привыкли к легкой службе, а тут на тебе. Кляли меня меж собой о-го-го как, когда думали, что я их не слышу. Переживали сильно, что такие пересчеты в систему войдут. Один-то раз счесть овец – это ерунда, а вот если постоянно этим делом заниматься…
Впрочем, когда пересчет отары стал приближаться к завершению, настрой стражников резко изменился. Поимка контрабанды – дело особенное… Солидной премией оборачивающееся. Часто много большей, чем жалованье стражника за целый год. Кто же откажется от такой радости? Небось у всех есть на что потратить неожиданно свалившиеся денежки…
Без малого две тысячи лишних овец мы в итоге насчитали. И оформили как полагается. Вечером стражники собрались всем десятком и извинились передо мной. Оправдываясь тем, что думали, будто моя затея с пересчетом овец – просто дурость, затеянная со скуки.
А на следующий день на таможню неожиданно заявился один наглый прощелыга, которого я не ожидал больше увидеть до своего отъезда. Но нет, бай Дустум приперся как ни в чем не бывало. Видимо, распродал своих овец и обратно в степь собрался. Только почему-то не воспользовался для этого городским паромом, который и ближе, и ходит быстрей.