Шрифт:
Владимир Сорокин
Заседание завкома
К заводскому клубу Витька Пискунов пришел в девятом часу, -- два фонаря уже горели, возле облупившихся десятиметровых колонн толпились парни. Заметив его, они перестали разговаривать, повернули к Витьке свои хмельные лица: -- Привет, Пискун.
– - Здорово...
– - Ну что -- готов?
– - Готов. Морально и физически, -- Витька достал папиросу, приблизился к широколицому парню.
– - Дай-ка...
Парень вынул изо рта сигарету, протянул Витьке: -Собрались уж. Тебя дожидаются.
– -
– - Витька прикурил.
– - С ними-то с ними, а попотеть тебе придется, это точно.
– - А что ты волнуешься? Мне ж потеть, не тебе.
– Запрокинув голову, Витька выпустил вверх дым, посмотрел на звезды.
– - Да я не волнуюсь, я так.
– - Парень затушил окурок о колонну. Другой парень, высокий и горбоносый, оскалясь, хлопнул Витьку по плечу:
– - Ничего, робя, Витьку с кашей не съешь! Он сам кого хочешь слопает! Правда, Витьк? Пискунов молча курил, привалившись к колонне.
– - Да, Пискун, дозашибался ты, -- качнул головой другой парень.
– - Не завидую.
– - Ладно, Жень, не расстраивай его...
– А чего это они в клубе надумали?
– - Зал на ремонте.
– -А-а-а-а-а... Понятно.
Пискунов докурил, щелчком послал окурок в клумбу и, отстранив широколицого, двинулся к двери.
– - На танцы придешь?
– - Не знаю...
– - В общем, Витек, бутыль с тебя по случаю такого случая, -- хмыкнул горбоносый в спину Пискунова.
– - Бутыль?
– - оттянув дверь, Витька обернулся.
– - Хуиль! Бутыль сам поставишь, за футбол еще задолжал... А за мной не заржавеет, не боись... Хлопнув дверью, он вошел в вестибюль. Внутри было пусто. Окошечко кассы не горело. На вешалках висел халат уборщицы, три чьих-то пальто и серый плащ Клокова.
"Приперся, -- подумал Пискунов, проходя по вестибюлю.
– Этого хлебом не корми, дай позаседать".
Дверь в зал была открыта. Пискунов вошел. На слабо освещенной сцене, прямо под громадным портретом Ленина, сидели люди. Они занимали середину длинного стола, покрытого красным сукном.
– - Можно войти?
– - негромко спросил Пискунов. Его голос гулко разнесся по пустому залу.
– - Входи, входи, -- откликнулась Симакова. Она сидела в центре стола и перебирала какие-то бумаги.
– - Он и здесь без опоздания не может, -- сидящий рядом с ней Хохлов посмотрел на часы.
– - Пятнадцать минут девятого.
– - Привычка, -- рассмеялся Клоков.
– - В кровь вошло уж. Как ни день -- так Пискунов. Кто опоздал -- Пискунов. Кто напился -- Пискунов. Кто мастеру нагру...
– - Сергей Васильевич, -- перебила его Симакова, -- о Пискунове после. Давайте с путевками закончим. А ты, Пискунов, сядь, посиди пока.
Витька не торопясь прошел меж кресел и сел с краю, поближе к двери.
– - Если дать сто кузнечному и сто десять литейному, как Старухин предлагает, тогда механосборочному останется всего восемьдесят четыре путевки. А гаражу вообще двенадцать... то есть четырнадцать, -- зашелестел бумагами Хохлов.
– -
– - Ну, положим, квартир нет не только поэтому, -нахмурился Клоков.
– - У строителей не все ладится. Квартиры будут. В Ясеневе три дома заложили, в Медведкове два. А сборщиков тоже понять нужно. У нас ведь и ответственность больше, и условия потяжелее. И платят нашим рабочим негусто...
– - Да ну вас!
– - Звягинцева распрямилась, отчего два ордена, прикрепленные к ее серому жакету, слабо звякнули.
– Платят негусто! Платят всем одинаково. Работать нужно. План выполнять. Тогда и платить хорошо будут, и заказы появятся, и путевки. Весь завод горит из-за сборщиков. Весь!
– - Но ведь надо понять, что работать на конвейере тяжелее, а за сто сорок рублей никто особенно не горит жела...
– - Понять! Вон сидит, поймите его!
– - Звягинцева показала карандашом в полутемный зал, где меж круглых кресел маячила голова Пискунова.
– - Ваш ведь фрукт, из механосборочного. Поймите его! Он зашибает, прогуливает, а мы его понять должны.
– - Татьяна Юрьевна, хватит об этом, -- проговорила Симакова.
– - Давайте путевки распределять. У меня завтра отчет в ВЦСПС, ночь еше сидеть... В общем, или дать всем поровну, или как Старухин предложил.
– - Поровну нельзя, -- вставил Урган.
– - Татьяна Юрьевна права. Лучше всех работают литейщики. Им и дать надо больше всех. А сборщики пусть на турбазу едут. Вон, под Саратовом я был прошлый год -- любо-дорого посмотреть. И питание хорошее, и Волга рядом. Не хуже юга.
– - Точно, -- Звягинцева повернулась к нему, -- пусть туда и едут. А то всем на юга захотелось. Пискунов вон тоже, небось, заявление писал. Писал, Пискунов?
– - Я?
– - Витька поднял голову.
– - Ты, ты. Я тебя спрашиваю.
– - Эт что -- в Ялту, что ль?
– -Да.
– - Чего я там не видел. Я лучше у тетки в Обнинске, тихо-мирно...
– - Сознательный, -- усмехнулась Звягинцева, -- тихо-мирно. Все бы так -тихо-мирно! А то вон, -- она толкнула пальцем пачку листов, -- четыреста заявлений!
– - Значит, распределим, как Старухин предложил?
– спросила Симакова.
– - Конечно.
– -Давайте так...
– - Удобно и правильно.
– - А главное -- стимул. Хорошо поработал -- путевка будет.
– - Правильно.
– - Голосовать будем?
– - Да не надо. И так все ясно. Симакова записала что-то в своем блокноте.
– - Оксана Павловна, -- наклонился вперед Хохлов, -- у нас в цехе работает одна женщина, мать троих детей, активистка, общественница. Из старой рабочей семьи. Очень хотелось, чтоб ей дали путевку.