Засекинский дом
Шрифт:
Государыня слушала хозяевъ внимательно, а сама зорко, пытливо переводила глаза съ кунерсдорфскаго героя на бывшую крепостную крестьянку, а съ нея, съ матери, опять на него, на сына.
— Посудить по вашему сыну, — сказала наконецъ государыня Сергю Махайловичу:- то хоть закономъ новымъ постановляй, чтобъ женились вс россійскіе дворяне, подобно вамъ… на своихъ крпостныхъ деревенскихъ двицахъ.
И царица не притворствовала. Въ стоящемъ предъ ней капитан Заскин все было на лице: красота, статность, умъ, сила, удальства и благородство. Ухала государыня изъ
И елизаветинецъ пересталъ имъ быть…
Ухала государыня изъ Москвы обратно въ Петербургъ, а чрезъ мсяцъ былъ вызванъ туда же и капитанъ.
V
Прошло пять лтъ. Сергй Сергевичъ Заскинъ былъ уже полковникомъ. Еще чрезъ пять лтъ, посл подвиговъ при Ларг и при Кагул, онъ былъ уже генераломъ и александровскимъ кавалеромъ. А затмъ, покуда все гремла и гремла на всю Европу слава русскаго оружія, Заскинъ въ числ немногихъ былъ прямымъ виновникомъ этого побднаго грома и сталъ генералъ-аншефомъ, георгіевскимъ и андреевскимъ кавалеромъ.
Арина Матвевна видла только начало блестящаго поприща своего сына, а Сергй Михайловичъ дожилъ и до той минуты, когда сынъ, генералъ-аншефъ, явился въ Москву показаться престарлому отцу.
Въ той же желтой гостиной, уже слегка полинявшей, на томъ же мст, гд когда-то кушала шоколадъ тогда «новая», а нын «великая» императрица, Сергй Михайловичъ обнялъ сына, обливаясь слезами и призывая свою покойную жену.
И свиданіе это отца съ сыномъ было послднимъ… Сергй Михайловичъ, отпустивъ сына снова на подвиги, заснулъ однажды въ кресл, думая о сын и о жен, и уже не проснулся…
И затихъ, потемнлъ надолго Заскинскій домъ, стоялъ пустъ и угрюмъ, но ежегодно одвался заново. Видно было, что хозяинъ хотя и издалека, но печется о родномъ гнзд.
Именитый вельможа Сергй Сергевичъ изрдка появлялся въ Москву на побывку, проводя время или на поляхъ бранныхъ, или въ Петербург. Но каждый разъ, что онъ прізжалъ, вслдъ за нимъ вереница подводъ и возовъ появлялась среди обширнаго двора. Съ нихъ выкладывали и вносили въ домъ цлыя сокровища. И хотя все являлось на лошадяхъ изъ Питера, но въ Питеръ достигало на корабляхъ изъ заморскихъ краевъ,
Однажды въ желтой гостиной было поставлено вновь прибывшее чудное мраморное изваяніе монархини во весь ростъ, работы флорентійскаго скульптора. Заказъ и перевозка статуи изъ Италіи въ Россію на особо зафрахтованномъ корабл обошлись генералъ-аншефу въ десять тысячъ червонцевъ. Здсь же повсили одновременно большую картину, Мадонну Джуліо Романо, прибывшую вмст съ статуей и стоившую тоже много тысячъ червонцевъ. При этомъ, однако, пришлось перевсить живописный портретъ императрицы, дщери Петровой, въ сосднюю залу. Ничто на свт не вчно…
Вскор Заскинскій домъ сталъ извстенъ на всю Москву уже не тмъ однимъ, что онъ былъ богатъ и великъ, и не тмъ, что былъ окруженъ великолпнымъ тнистымъ садомъ, насажденнымъ руками дда вельможи, а тмъ, что
Дворяне, прізжавшіе въ Москву, считали честью и удовольствіемъ получить дозволеніе поглядть на картины, статуи, бронзу, фарфоръ и всякія заморскія рдкости, которыя собралъ просвщенный вельможа.
Прошло еще лтъ десять. Въ Москв шло ликованіе на улицахъ, освщенныхъ плошками и смоляными бочками. Праздновался миръ съ турками.
Заскинскій домъ тоже сіялъ окнами и горлъ въ потшныхъ огняхъ. Владлецъ его былъ въ Москв и праздновалъ два праздника — одинъ государственный, а другой свой, личный: замиреніе съ турками и заслуженную имъ высшую награду отъ царицы.
Генералъ-аншефъ за свои дянія и ратные подвиги былъ цожалованъ въ графское Россійской имперіи достоинство.
Посл этого празднества новый графъ Заскинъ ухалъ, но общался вскор прибыть совсмъ на житье въ Москву, на покой…
Обыватели околодка Николы Линючаго начали было называть всмъ извстныя палаты «графскимъ» домомъ, но затмъ столтнее прозвище взяло верхъ, и попрежнему москвичъ говорилъ: Заскинскій домъ.
Однако, еще четыре года простоялъ домъ темнымъ и пустымъ, и только посл кончины Великой Екатерины, ея орелъ «изъ стаи славныхъ», графъ Заскинъ появился снова въ Москв. Онъ вдругъ почуялъ, что пришла пора съ двумя сыновьями, Михаиломъ и Николаемъ, и внуками удаляться съ береговъ Невы, чтобы спокойно дожить свой вкъ, отдыхая отъ всего пережитаго и всего достигнутаго. Поселившись въ родномъ гнзд, онъ зажилъ хлбосоломъ, нараспашку, на боярскую ногу.
На двор его ежедневно кормился народъ, встрчный и поперечный. Да и его столъ на сто кувертовъ наполнялся всякій день гостями зваными и незваными. Когда кто называлъ въ разговор «Сергя Сергевича», не называя по фамиліи, то всякій москвичъ зналъ, о комъ идетъ рчь.
Однажды, вскор по воцареніи государя Александра I, въ желтой гостиной появился высокій помостъ, а на немъ гробъ, въ которомъ виднлся на подушк величавый профиль. Москвичи со всхъ концовъ шли поклониться праху.
Это былъ безболзненно и мирно скончавшійся именитый вельможа. День похоронъ екатерининскаго «орла», генералъ-аншефа россійскихъ войскъ, графа Сергя Сергевича Заскина, много лтъ спустя, поминала вся Москва. Вся она — и знатная, и простая, и нищая — была на ногахъ. Казалось, что все золото и серебро, но и вс лохмотья московскіе сошлись вмст, чтобы проводить въ Донской монастырь останки сугубо именитаго гражданина.
VI
Графы Михаилъ и Николай Сергевичи, два сына вельможи, раздлились, но состояніе было на столько велико, что графы Заскины были оба, все-таки, одни изъ богатйшихъ людей въ имперіи.
Михаилу Сергевичу, конечно, достался именуемый москвичами «3аскинскій домъ». Николай Сергевичъ перебрался на жительство въ Петербургъ. Выстроивъ себ тамъ палаты не хуже дома старшаго брата, онъ сталъ служить въ иностранной коллегіи и веселить балами и пирами общество, дворъ и гвардію.