Засекреченный пикник
Шрифт:
– Сергей Георгиевич, пригласите её в кино.
– Тогда уж в ресторан.
– Или на какой-нибудь концерт.
– Или на дискотеку, - развил я это направление.
– Сергей Георгиевич, пригласите даму, например, в филармонию…
– Знакомую даму, Игорь. А я заявлюсь в школу и предложу ей пойти со мной на концерт?
Мы думали или шутили? Я шутил, капитан прикалывался.
– Сергей Георгиевич, я прикинусь водопроводчиком и войду в её квартиру…
– А я электриком?
– Нет, вы как бы мой помощник с трубой в руке.
–
– Кран поверну.
– Ну а я трубой помахаю.
– Ситуаций можно сочинить много: сверху заливает, пробки сгорели, газом пахнет…
– Игорь, а если дом поджечь? Якобы?
После этого разговора вся школьная история глянулась надуманной. Как только найдётся физик с машиной, мы только посмеёмся. Впрочем, любители телесериалов наверняка ухмыляются, потому что привыкли к серьёзным проблемам, где стреляют и бьют морды. А тут ни трупа, ни крови.
– Капитан, а что за школа?
– На хорошем счёту. С православным уклоном. В кабинете директора висит икона. Устраивают культпоходы в церковь.
– А коллектив?
– Дружный, женский. Мужчин только двое: физик да учитель физкультуры.
– Ну а литераторша?
– Тамара Леонидовна Ясницкая, женщина продвинутая.
– Куда?
– Так говорят…
– Переведи.
– Двадцать пять лет, не замужем, чуть ли не красавица, её ученики побеждают на всех литературных конкурсах…
Тогда начинать надо с неё, с продвинутой. А где? В прокуратуру не вызовешь, да может и не пойти без повестки. Я вспомнил, что числюсь соискателем в педагогическом институте, хотя до сих пор ничего не соискал. Начал писать диссертацию на тему «Поведение школьников в экстремальной ситуации». Разумеется, не написал, заваленный этими самыми экстремальными ситуациями. Возможно, я до сих пор не отчислен.
В прокурорских материалах были все адреса и телефоны. Когда Палладьев ушёл, я стал названивать. В школе мне сообщили, что она больна. Но я-то знал характер её болезни и набрал домашний номер:
– Здравствуйте, Тамара Леонидовна. Ваш телефон мне дали в школе. Я пожилой юрист и пишу диссертацию приблизительно на такую общую тему: «Проблемы нравственности и морали в современной литературе»…
– Ошиблись, - перебила она.
– Вы не Тамара Леонидовна?
– В современной литературе нет ни нравственности, ни морали.
Нет, я не ошибся. Чтобы охаять всю современную литературу, надо быть сильно обиженным на общество.
– Тамара Леонидовна, вот об этом я и хотел поговорить.
– Когда?
– В любое время.
– Где? В школу я не пойду.
В школу не пойдёт, в прокуратуру тоже, ко мне на квартиру тем более… В библиотеку пригласить? Там не поговоришь. На площадь под часы?
– Приходите ко мне, - неожиданно предложила она.
3
Я
Меня хозяйка усадила в свободное кресло, похожее на распахнутый книжный том.
– Вы юрист?
– спросила она, видимо, постеснявшись потребовать документ.
– Да, окончил юридический факультет, - вышел я из положения, не называя своей должности.
– Почему вас заинтересовала нравственность в современной литературе?
– Юриспруденция держится на нравственности.
– Я думала, на законах.
– Да, а законы опираются на нравственность.
По дороге сюда я сомневался: прилично ли идти к женщине, даже незнакомой, с пустыми руками? Не с тортом же? И купил розу, одну, небольшую и бутонистую, чтобы можно было спрятать. Теперь я, как фокусник, извлёк её из рукава и неумело протянул учительнице со словами:
– Меня звать Сергей Георгиевич. А вас я уже знаю, Тамара Леонидовна.
Ни цветок, ни моё представление, похоже, её не тронули. Лишь мимолётная улыбка, как бы случайно севшая на её лицо и тут же улетевшая. Розу она положила на колено.
И я подумал, что роза ей не идёт, поскольку учительница похожа на ромашку: пряди светлых волос с блеском мягкого серебра, жёлтенькая простенькая кофточка…
– Тамара Леонидовна, я обратился к вам ещё и потому, что ваша школа православная.
– Думаете, мы сильно отличаемся от других школ?
– В смысле морали…
– Передам вам беседу со школьником о религиозных праздниках. Спрашиваю, что такое Пасха? Отвечает: это когда едят красные яйца. А масленица? Это когда едят блины. Ну а пост? Это когда ничего не едят.
Я не столько вникал в её речь, сколько всматривался в эту женщину. Как теперь принято говорить - славянский тип. Покатые плечи, голубые глаза, ямочка на подбородке, лёгкая курносинка… Ну да, ромашка, но как бы сорванная,
– Тамара Леонидовна, меня интересует влияние современной литературы на школьников…
– Вы шутите?
– спросила она удивлённо.
– В моё время, например, всем девочкам нравилась Наташа Ростова…
– Она же не прикольная.
– Вы так думаете?
– Ребята так говорят.
– Вы их переубеждаете?
– Нет.
– Почему же?
– Бесполезно.
Мне бы удивиться, но, похоже, удивилась она моей наивности. Может быть, и к лучшему - наивных любят учить. Мне же требовался свободный разговор, чтобы подобраться к главному.
– Бесполезно… учить?
– Нам бесполезно обсуждать такие темы.
– Но ради этого я и пришёл.
– Ради пользы учёбы?
– Видимо, она усмехнулась, но не губами.
– Тамара Леонидовна, мне нужна, правда, - взял я быка за рога.