Заставь меня жить

Your Personal Boggart

– И вы поехали, - медленно выговариваю, когда Снейп делает небольшую паузу, и зарабатываю положительный кивок.

– Именно. Мы были молоды и амбициозны, поэтому идея посетить другую страну, да ещё и поучиться у именитого волшебника, пришлась всем по душе. Долгие восемь лет мы жили и учились под его началом, в благодарность работали в его личном магазине. Леотрим почти сразу оценил достоинства и способности каждого из нас.

– Думаю, нетрудно догадаться, чьи способности он оценил больше остальных, - подмечаю, а Снейп откладывает перо и переводит лукавый взгляд на меня.

– Ты прав, нетрудно. Это очень сильно било по самооценке Тома, но наша многолетняя дружба

сглаживала этот острый угол. Не пересказать, каким тонкостям зельеварения Леотрим обучил нас. Во всей Великобритании не найти другого такого мастера, - заверяет меня Снейп, а я незаметно для него веду бровями, потому что с последним утверждением я бы поспорил.

Профессор пару мгновений думает о чем-то, затем, приняв решение, делает короткий взмах палочкой в сторону двери. Секунд через десять она отворяется, впуская поднос с двумя кружками чёрного чая с лимоном и вазочкой мармелада, а я диву даюсь. Чтобы я так умел призывать чай.

Снейп делает глоток и, закинув ногу на ногу, продолжает свой рассказ, глядя на заснеженное поле за окном:

– Думаю, ты догадываешься, что за восемь лет мы основательно обжились в Албании, нашли новых единомышленников, возвращение в родную Великобританию откладывалось на всё более неопределённый срок. Так бы и продолжалось, если бы не одно «но». В доме Леотрима имелась огромная библиотека, где мы любили пропадать в свободные от учёбы и работы время. В ней была особая секция, куда он не пускал нас ни под каким предлогом. Несложно представить, как это подстёгивало наше любопытство, а Реддл был буквально одержим идеей проникнуть туда. И вот, в один прекрасный день дверь запретного помещения открылась нам.

Перед моим воображением мгновенно проносятся картины из воспоминаний, которые показывал сам Том: маленькое помещение с книгами, группа волшебников, склонившихся над древним фолиантом, и момент их разоблачения.

Чай быстро заканчивается, вазочка с мармеладом опустошается наполовину, стул нещадно скрипит подо мной от каждого движения, а я не обращаю на всё это ни малейшего внимания, потому что наконец-то слышу полную и правдивую историю, которую хотел услышать уже очень давно.

– Лучше тебе и не знать, какие книги Леотрим хранил там. Дело в том, что он происходил из древнего и знатного рода, который прославился страстью к коллекционированию самых опасных и бесценных книг. Так случилось, что Леотрим оказался единственным наследником и последним представителем своего рода, и к тому же, пошёл против воли отцов и прадедов. Он попросту не хотел связывать свою жизнь с тёмной магией, зельеварение было его единственной страстью, но расставаться с семейной реликвией было бы истинным кощунством и неуважением к предкам. Поэтому он выделил для этих книг отдельное помещение и скрыл его несколькими защитными заклинаниями.

– Но как Реддлу удалось провести его?
– изумляюсь я, а Снейп разводит руками.

– Для меня это до сих пор остаётся загадкой, но факт есть факт. Мы проникли туда, и то, что мы там нашли, обрадовало далеко не всех.

– Даже так, - откликаюсь, а профессор вновь переводит взгляд на меня.

– Воодушевление было лишь у Беллатрисы, Нарциссы и самого Тома. Я, Люциус и прочие отнеслись к этим книгам с разумной опаской, но напрямую этого не высказывали.

Я встаю со стула, расправляя затёкшие плечи и шею, делаю несколько шагов по комнате и облокачиваюсь на подоконник. Поток информации захватывает меня и вместе с тем заставляет задуматься над каждой деталью, потому что это - второй случай, когда я получаю уникальную возможность узнать, почему Реддл стал тем, кем является

сейчас. Более чем уверен, монстрами не рождаются, ими становятся, и причины могут быть самыми разными. У Реддла их было предостаточно. Одна нелюбовь отца и желание доказать ему, что он чего-то стоит, много о чём говорит.

Профессор покидает своё место, видимо, с тем же желанием размять затёкшие суставы. Я, наконец, разворачиваюсь к нему лицом и прислоняюсь к краю подлокотника, а Снейп принимается мерить комнату шагами, иногда задерживаясь возле книжной полки и, слегка запрокинув голову, изучая корешки книг.

– Именно там мы и наткнулись на очень древний фолиант, рассказывающий о таких мрачных и опасных сторонах магии, что многим и не снилось. Готов поспорить, книга была в единственном экземпляре, другой такой во всём свете не найдёшь. Название ничего тебе не скажет, но посвящена она одной единственной теме: теме бессмертия.

Мне на короткий миг кажется, что я ослышался. Видимо, вид у меня соответственный, раз Снейп сопровождает свои слова утвердительным покачиванием головы. Он останавливается возле стола, принимается перебирать ту ровную стопочку бумаг, которую я недавно рассматривал, и продолжает слегка повышенным тоном, будто то, что он говорит, вызывает в нём, пускай и тщательно скрываемое, недовольство:

– Реддл мгновенно заразился этой идеей, как одержимый, ночами напролёт изучал фолиант, а днём ходил с таким одурманенным видом, что мы не на шутку испугались. Даже те же Белла с Нарциссой уже не так рьяно поддерживали Тома, потому что все прекрасно видели собственными глазами на страницах книги, что необходимо, чтобы обрести бессмертие. Способов сотни, но все они сводятся к одному: человеческие жертвы.

Я ожидал чего угодно: идеи властвования всем миром и Апокалипсиса, бесконечной славы и драконов с золотом, но только не бессмертие.

Оттолкнувшись от балкона, медленно дохожу до середины комнаты, в задумчивости потирая лоб. Снейп молчит, тактично давая мне время переварить новую информацию.

– То есть вы хотите сказать, что Том всерьёз решил стать бессмертным? Серьёзно? Бессмертие, в которое никто не верит и которое не бывает даже в нашем магическом мире, только если ты не Николас Фламель с философским камнем?

Мелко качаю головой в знак того, что не верю собственным словам, но серьёзный вид Снейпа говорит сам за себя.

– Серьёзней некуда. Более того, он агитировал нас на это и искренне недоумевал, почему мы внезапно перестали поддерживать и разделять его новый интерес. Мы - те люди, которые почти все годы жизни были с ним заодно, следовали по пятам и слушали чуть ли не открывши рты. Для Тома это было шоком. Было видно, он действовал уже не столько из побуждения собственных амбиций и желания обрести бессмертие, сколько из бесконечного стремления что-то доказать нам, сделать вопреки. Более того, из всех возможных способов он избрал самый надёжный, но в то же время самый опасный и болезненный. Возможно, со временем нам удалось бы его отговорить, если бы одной ночью…

– …Леотрим не застукал вас на месте преступления, - завершаю за профессора, а картина в моей голове складывается с астрономической скоростью. Старый волшебник узнал о проникновении на запретную территорию, а к тому времени Реддл уже всё спланировал.

– У Тома не поднялась рука убить своего учителя, в этом ему надо отдать должное. Он всегда помнит, кто и что сделал для него. Возможно, именно по этой причине он до сих пор благоволит ко мне. Однако Леотрим видел, какую книгу Том изучал.